Хануля спрыгнула на ток. Отбросила ружье, так что оно полетело за ворота овина. И с диким воплем исчезла за живой изгородью.
Цыган подошел к Альберту. Легонько подтолкнул его носком ботинка. Покачал головой. Поднял с земли брошенное Ханулей ружье. Оглядел со всех сторон, не спеша повесил через плечо и пошел следом за Ханулей.
Я понемногу выходил из оцепенения. Дрожа всем телом, подошел к Альберту и к склонившейся над ним Сабине. Но Сабина, кажется, и не видела меня. Ничего не замечая вокруг, она жадно смотрела на Альберта. Вытянула руки, словно собираясь приподнять его голову, лежавшую на драконьей пасти, но руки ее так и застыли на полпути. Полные, красные губы Альберта были чуть-чуть приоткрыты, изо рта алой струйкой стекала кровь. Белые зубы ослепительно сверкали. В открытых глазах неестественным блеском застыл отсвет солнца. Над лицом его покружилась пчела и улетела.
Я не услышал, как подошел Отец. Он положил руку Сабине на плечо.
— Встань! Что поделаешь. Это должно было случиться.
Сабина не двинулась с места.
Мы молча ждали ее. Она вздрогнула будто от холода. Все еще вытянутой вперед рукой коснулась век Альберта, закрыла ему глаза. Потом встала и, не глядя на нас, пошла к церкви. Мы пошли за ней. Я поддерживал Отца, он был очень слаб.
Сабина вошла в церковь. Мы остановились в открытых дверях. Услышали ее шаги по лестнице, ведущей на колокольню. Постепенно затихая, умолкли отзвуки шагов.
— Давай оставим ее в покое. Она сама к нам придет…
На этот раз я помог Отцу взобраться на Райку и посадил его перед собой. Мы медленно ехали через Село. Люди понемногу с пригорков сносили вещи в дом. Возле дома старосты мы остановились. Отец рассказал ему, что случилось, и попросил привести Сабину к нам домой.
Проезжая берегом реки, мы увидели необыкновенное зрелище. Я остановил Райку, мы спешились. И долго стояли как зачарованные. Вода с полей спала, вернулась в русло. Но на том берегу, вдали, на луговине, поблескивали небольшие озерки — следы разлива.
И в этих мелких лужицах, разбросанных среди лугов, пастбищ, полей, трепыхалась рыба. И не только в самой воде. Она прыгала в траве. Серебристые спины рыб, белые бока мелькали и светились в утреннем солнце, будто вспыхивало огромное количество крохотных молний, которые сливались в причудливую сверкающую нить. Я все вглядывался в даль.
— Пап! — позвал я Отца. — Гляди-ка, вон они едут…
Далеко, далеко по настилу плотины, перекрывшей один из рукавов реки, цепочкой медленно двигались подводы. Их туманные контуры отражались едва различимо в реке, чуть пониже плотины.