— Я заказал яйца всмятку и хлеб, а потом кофе, — сказал он Горчину. — Что это вы так задумались?
— Нет, нет, что вы. — Михал выглядел немножко пристыженным. В присутствии этого парня он испытывал какое то странное стеснение. — Ну и как, довольны результатами? — спросил он небрежным тоном. С самого начала ему казалось странным, что журналист не приставал к нему с вопросами, не втягивал его в споры, из которых потом черт знает что могло бы попасть на страницы газеты, да еще неизвестно в каком виде.
— Результатами чего? — нахмурился Валицкий.
— Не притворяйтесь. Я имею в виду материал, который вы собрали у нас в уезде.
— А-аа… Кое-какие заметки для последней страницы газеты я сделал.
— Я не об этом говорю.
— Мне хотелось написать большой очерк, очень хотелось, не могу себя упрекнуть в недостатке доброй воли. К тому же я получил твердые инструкции от моего шефа. И все же боюсь, что из этого ничего не выйдет, хотя этот очерк должен был стать моим дебютом в «Газете».
— Что же вам помешало? — удивился Горчин. — Насколько я знаю наших людей, они охотно раскрывают свои сердца перед журналистами. Такие интервью всегда дают какой-то материал, — кисло улыбнулся он.
— Разные вещи помешали. Даже сам не знаю толком, что именно.
— А о чем вы собирались писать?
— Скорее, о ком…
— Тем более интересно. О ком же?
— О вас, товарищ Горчин.
«Как он долго, терпеливо ждал, — подумал Михал о Главном. — Правда, его никогда нельзя было упрекнуть в плохой памяти. Хорошо, что между нами стоят Старик и Юзаля. Да и этот паренек, пожалуй. У него такое выражение лица, будто он сделал чрезвычайно неприятное для себя признание. До чего же это все пошло и… свойственно людям. — Он испытывал какое-то смешанное чувство, досаду и вместе с тем разочарование. — И когда только мы укротим этого мстительного зверя, который сидит в нас? Сколько мне самому стоило усилий не поддаться… Впрочем, кто знает, может, и я временами впадал в истерику. Когда мы всю эту дрянь выдерем из себя, вырвем с корнем?»
— Вас это не удивляет? — прервал его размышления Валицкий.
— Нет, я же самый главный в уезде, — улыбнулся было Горчин, но тут же лицо его исказила гримаса. — Если говорить серьезно, мало что на свете может меня удивить. Разве вот то, что вы почему-то не воспользовались случаем.
— Хотите знать почему?
— Честно говоря, нет. Но, может, это вам нужно для хорошего самочувствия, тогда валяйте выкладывайте. Постараюсь как-нибудь разобраться в этом.
— Отчего это вам так весело стало?
— А что, нельзя уж и повеселиться?
— А что, уже и спросить нельзя?