— Пап, а как же мы?
— Мы все равно переселимся куда-нибудь, может, поближе к лесопилке.
— К лесопилке?
— Ну да, в красный дом.
— А как же Директор?
— Директор больше не будет Директором. Вместо него другой приедет.
— А как же Сабина?
Отец грустно улыбнулся.
— Сабине придется вернуться домой.
— Но ведь она ждет Альберта.
— Лучше бы ей его не дождаться. Если Альберт вернется, за ним придут, как пришли за мной.
— Эти в мундирах?
— Да. Разве только… — Отец замолчал, а потом добавил: — Но для него это было бы еще хуже.
Тогда я не понял и половины того, что говорил Отец. Все это было для меня слишком сложно. Отец уже давно знал о каких-то махинациях Директора на нефтепромысле и на лесопилке. Знал, что Альберт его сообщник. Но с какого-то времени дружба эта разладилась — друзей разделила Сабина. Поджог усадьбы был последним подвигом Альберта, совершенным ради директорских интересов. Оба они знали, что Отец для них, так же как и Ксендз, человек опасный, но у Ксендза были свои заботы, к тому же Директор сбивал его с толку, обещал заступиться в случае выселения. Отца они боялись куда больше. И воспользовались первой же возможностью избавиться от него на время пожара и ревизии на промыслах. Но козни, затеянные ими, обернулись против них самих. Отца освободили сразу же, как только он дал показания, после этого Отец тут же, в Городе, стал распутывать историю Альберта и Директора. Откуда он догадался о пожаре? Дело это всплыло во время допроса, а возможность поджога Отец предвидел заранее. Как он мог это предвидеть? Об этом он мне ничего не сказал. Директор втайне от Альберта сумел получить страховую премию за сгоревший дом. С Альбертом же он поделился только премией за якобы ими открытую новую нефтяную скважину.
— Пап, а где сейчас Альберт? — спросил я.
— Не знаю, должно быть, он уже пронюхал об опасности.
— Папа, ты должен спасти Сабину!
Отец долго молчал.
— Слушай, — сказал он наконец тем своим особым умученным голосом, каким обычно поверял мне свои тайны, — если придется тебе когда-либо по какой-нибудь причине отказаться от того, что к душе прикипело, от своего кровного, подумай хорошенько. Раз отречешься, отдашь, потом не вернешь, уйдет от тебя, хоть бы ты десять раз вставал на дороге.
— Папа, но ведь я говорю про Сабину.
— Про Сабину, да, да… Не бойся. Пока ты спал, я успел побывать у Директора. Я сказал ему все, чего он заслуживает. Видел бы ты, как он испугался, как побледнел, съежился весь, когда я сказал, что пригласил сюда комиссию, новую комиссию, и она приедет непременно, вот только кончится наводнение…