– Ты готова? – спросила её Мириам, третий волк во плоти.
Готова? Тот же вопрос задал Яэль Каспер в грузовике у дома Адель. Тогда она посмеялась над оперативником и ответила Более чем, а потом устремилась в квартиру Победоносной.
Больше Яэль не смеялась. Рукава её свитера были немного длинноваты, щекоча костяшки пальцев; воспоминания об остальных волках покоились под ними. Мама, бабушка, Аарон-Клаус. Яэль не знала, готова ли вернуться к ним не только в качестве занятий с Владом. Ночные кошмары несравнимы с возвращением в прошлое. Ногами к камню. Сердцем к боли.
Но от неё зависели не только мёртвые и их воспоминания, но и живые. Вольф, которому нужна была семья. Генерал, которому была необходима армия. Бессчётное количество стран, жаждущих возрождения.
Поэтому Яэль подхватила юбку и забралась в кабину грузовика.
Она не была готова, но собиралась идти вперёд.
Собиралась вернуться в начало, чтобы добраться до конца.
Собиралась найти фюрера. Настоящего фюрера.
Собиралась завершить начатое.
2 апреля 1955 года
I
В начале апреля кладбище было местом холодным, неприятным. Деревья были ещё голыми, тянули когтистые лапы к пасмурному рассветному небу. Серость могильных плит растекалась, смешиваясь со всем вокруг. Трава, гравий, земля… даже воздух, которым дышал Феликс, казался тусклым и серым.
В этом году он пришёл раньше. Обычно, когда он навещал Мартина, весна уже вступала в свои права. Тепло второго мая и цветы помогали легче перенести этот визит. Но сегодня погода вытягивала из костей Феликса жизнь, пока он проходил мимо рядов ангелов и крестов. На некоторых надгробиях стёрлись буквы. Другие обрушились от старости.
Плита, которую искал Феликс, ещё стояла, ещё хранила надпись. Вся память о существовании его брата была вытравлена на граните:
Мартин Уилмар Вольф
Любимый сын. Дорогой брат.
15 октября 1934 – 2 мая 1950
Подойдя ближе, Феликс остановился, руки в карманах сжались в кулаки. Отсутствие Мартина всегда было с ними – нависало над Феликсом, когда он работал с двигателями Фольксвагенов, пробиралось на скамью Вольфов в церкви, витало в воздухе на редких семейных ужинах. Но надгробие каждый раз выбивало из Феликса дух своей окончательностью.
Мартина. Любимого. Дорогого. Больше нет.
Феликсу нравилось думать, что брат (где-то, как-то) может его слышать. Поэтому раз в год он приходил поговорить.
– Привет, Мартин.
Брат молчал.
– Знаю, ты меня сегодня не ждал, но в этом году всё иначе.
Иначе. Самое нейтральное слово, которое Феликс смог выбрать, чтобы описать, как сестра-близнец обрезала волосы, идеально скопировав его длинную чёлку с помощью маминых ножниц и отцовой бритвы. Было так жутко, Феликс словно смотрел сам на себя, когда сестра протянула руку за его документами.