Аккуратная маленькая дырочка разрезала майку. Вокруг всё было красным.
Что?
Ощущения накатили спустя несколько секунд. Шок настиг нервные окончания Луки: резкая волна боли. Как пожар, как пожар. Мир покачнулся, склоняясь, чтобы встретить его. Лука упал спиной на пол, невыстреливший пистолет откатился в сторону. Над головой сияли прожекторы.
Яркий белый свет. Что за грёбаное клише.
Рядом возникла Яэль, прижимая ладони к его груди. Её тёмные волосы нависли над Лукой, закрывая режущий свет, струясь вместе с мольбами с её губ.
– Нет-нет-нет-нет! Вот же мудак! Пожалуйста! Не оставляй меня!
Лука не хотел, но у него не было выбора. Лука уже чувствовал, как то, что делает его самим собой, постепенно угасает. Ему понадобились все оставшиеся силы, чтобы поднять руку к лицу Яэль. Кончиками пальцев Лука ощущал, какая она тёплая и живая.
– Я-яэль…
– Да?
Рука его соскользнула, и Яэль поймала её своей. Ладони девушки были скользкими от крови.
Он так многое хотел ей сказать. (Я люблю тебя. Я больше не боюсь. Думаю, теперь мы равны. Я не хочу уходить. Яэльяэльяэль). Но Луке всё сложнее было говорить, а он хотел, чтобы последние слова могли что-то изменить.
– М-много п-пушек не бывает, – прошептал он, надеясь, что Яэль поймёт.
Она напряглась, затем кивнула, глаза сияли сквозь слёзы. Лука заглянул в их глубину, всё смотрел и смотрел, пока вновь не оказался в тайге, бежал по усыпанному волчьими следами снегу – сквозь зелёный такой тёмный, что казался почти коричневым; сквозь коричневый такой насыщенный, что он был живым.
Бежал…
бежал…
…
Яэль не просто видела, как жизнь покидает тело Луки. (Синие глаза сияют, тускнеют, гаснут. Челюсть сжимается и расслабляется. Его последняя маска снята). Она чувствовала это: вот Лука рядом – и его нет.
Как кто-то настолько рядом может быть так далеко?
Это чувство разрывало её – ещё на одну частичку, – несло боль, побороть которую не смог бы даже самый громкий крик. Яэль не издала ни звука, склонившись над телом Луки, позволяя волосам накрыть их завесой скорбной вуали. Никто не догадывался о других пистолетах Победоносного, поэтому, как она полагала, он и потратил свой последний вздох, напоминая о них. Окровавленные ладони Яэль нашли второй Люгер, сжали его крепко.
Шесть человек невозможно подстрелить, не будучи застреленной самой.
Каждая забранная жизнь забирает крупицу тебя.
«ТЕБЕ БОЛЬШЕ НЕЧЕГО ТЕРЯТЬ»
Яэль щёлкнула предохранителем.
– Кровь. Я не могу… – Голос рейхсфюрера Гиммлера был странно искажён, пронзителен, как расстроенная скрипка. – Уберите этот бардак! Всех! Я хочу, чтобы их здесь не было!