Этот тату-сеанс был иным. Да, по-прежнему были иглы и боль (больше, чем обычно), и воспоминания. Яэль сидела на потрескавшемся кожаном стуле в каморке салона художника на улице Луизен. Прошло меньше года с тех пор, как она в последний раз виделась с ним, но мужчина стал выглядеть гораздо старше. Очки казались слишком большими для его лица. На щеках его появились морщины, которых не было раньше.
Он не стал брать с Яэль денег, даже когда она попросила сделать две татуировки.
– Это меньшее, что я могу сделать. После того, что вы все сделали для нас… я снова могу продавать картины, – тихо сказал он, подготавливая иглу. Набирая чернила. – Что такое ещё два волка по сравнению с новым началом?
Ещё два волка. Нет, так не пойдёт. Воспоминания Хенрики принадлежали стае, но Лука… Мысли Яэль наполнились коричневой курткой и сигаретами. Вещами, которыми Лука Лёве отгораживался от остальных, потому что не был похож на других. Никогда.
Лука Лёве – парень, которого она ненавидела; парень, которого она любила; парень, которого она потеряла – не был волком.
– Только одного волка, – попросила она художника. – Потом я хочу другое животное.
Пальцы мужчины порхали в романсе движений, устанавливая иглу, подхватывая блокнот. Он достал из-за уха угольный карандаш и перенёс его на страницу в искусной визуализации волка Хенрики. Линии, которые украсят локоть Яэль, от клыков Влада до…
– Какое второе животное?
Не волк, не волк, не волк.
Лука всегда напоминал ей кого-то другого. Хищного и гордого, вальяжно чувствующего себя как в городе, так и в песках пустыни. Смотрящего на Яэль с опасным, яростным чувством в глазах. (С любовью, теперь она знала, с любовью, которая до сих пор разрывает её сердце). Сражающегося, когда приходит необходимость.
– Лев, – прошептала Яэль.
Художник продолжил рисовать – сама сосредоточенность, – высунув кончик языка в уголке рта. Штрих за штрихом лев начал обретать форму. Пышная грива, размашистый шаг, сильные мышцы – всё передано элегантными линиями. Зверь плавно перетечёт от волка Хенрики к чистой коже левой руки Яэль, замирая в прыжке между старой жизнью и новой.
– Такие подойдут? – Художник протянул ей блокнот. Последний волк и единственный лев.
Яэль не осмелилась сказать ответ вслух. Она кивнула и протянула татуировщику руку. Игла, как всегда, причиняла боль, проскальзывая глубоко в слои эпидермиса. Художник идеально точно переносил линии с бумаги на её кожу.