– Я пользовалась… навыками, чтобы выдавать себя за Адель Вольф с самого старта гонки, – начала она.
– Навыками, – повторил Лука, выгнув бровь. – Имеешь в виду умение менять лица?
– Я зову это пластичностью кожи. – Она выбрала эти слова, когда только сбежала из лагеря смерти. Возможно, у доктора Гайера имелся другой термин для данного процесса.
– Ты с этим родилась?
– Нет. Мне… создали этот дар. – Неправильное слово. Создали подразумевает под собой заботливого творца, руководящего процессом, а не безумца с бесконечной чередой шприцов. – Не хочу об этом говорить.
Лука сердито кивнул. Свет от печи плясал на его лице.
– В любом случае, таково… было моё задание. Заменить Адель Вольф, выиграть Гонку Оси, прийти на Бал Победителя и убить Адольфа Гитлера прямо перед камерами. Ячейки Сопротивления есть во всех концах Рейха. Они много лет вербовали новых агентов, копили силы и планировали операции. Смерть фюрера должна была стать сигналом к восстанию.
Лука Лёве легко воспринял её слова, даже не изменился в лице. Яэль подивилась его спокойствию. Упрямая челюсть, расслабленные губы, одновременно уверенные и легкомысленные, такие же нечитаемые, как его поцелуи.
– Ты сказала «было», – Победоносный склонил голову набок. Его свободная рука поднялась к шее, ловя жетон-подвеску, проводя большим пальцем по гравировке: 3/крадш 1.411. – Что пошло не так?
Яэль сделала глубокий вдох и сказала: «Гитлер не умер».
По крайней мере, эта новость, казалось, шокировала парня. Он выпрямился. Жетон был отпущен и упал обратно на грудь.
– Что? Но ты его застрелила. Я видел, как он упал. Там… там же было тело. Мы находились с ним в одной чёртовой комнате!
– Я убила не того человека, – прошептала она. – Он был подобен мне. Выдавал себя за фюрера.
– Проклятье, – выругался Лука, глядя на огонь. – Не удивительно, что у этого мужчины девять жизней.
– Сорок девять… – Яэль поняла, что оговорилась. Сорок девятую жизнь забрал Аарон-Клаус. Её попытка носила другой номер. – Уже пятьдесят.
Челюсть Победоносного напряглась.
– Феликс знает. В лесу он всё бормотал, что Гитлер не мёртв. Я решил, это просто лихорадочный бред. Даже в голову не приходило, что такое может быть правдой.
Но это была правда. Слишком настоящая. Невозможная правда. Уже в пятидесятый раз.
– Знаешь, я же был там, в тот раз. В пятьдесят втором. На Ново-Германском митинге. Стоял прямо на Площади Величия, когда всё случилось, – Лука потянулся за бутылкой водки и сделал новый глоток. – Все были напуганы и расстроены, все кричали, а я… нет. Фюрера застрелили у меня на глазах, а я ничего не чувствовал. Может, это был шок… не знаю. Я мог лишь стоять на одном месте, пока все остальные в панике сходили с ума. Меня едва не затоптали насмерть.