Правда, неделю назад для усиления обороны полигона к нам прислали пехотный батальон, солдаты в котором были в возрасте сильно за сорок. И это было все, что немецкое командование могло сделать для нашей защиты. Против русской морской пехоты эти ветераны Соммы и Вердена оказались абсолютно бессильными, все равно что болонка, которая решила бросить вызов сторожевой овчарке.
То ли божество у нашего фюрера оказалось какое-то неполноценное, то ли русские, напротив, такие могущественные, только их головорезы уже находятся на исконной немецкой земле и, истребив обороняющих побережье немецких солдат, направляются прямо сюда. Моя голова еще пригодится Германии, поэтому надо бежать, и чем дальше, тем лучше. Ведь я тут не один такой ценный.
Инженеры Центра высыпали из своих домов, растерянно оглядываясь по сторонам. Как офицеры и настоящие мужчины, мы с Вальтером просто обязаны были возглавить их путь к спасению. Надо скорее бежать к паромной переправе, которая еще наверняка не захвачена большевиками, потому что в той стороне не слышно стрельбы. Если же это не так, то тогда мы все погибли, потому что Узедом – это остров, и в ноябре, когда вода в море нестерпимо холодная, выбраться с него вплавь крайне проблематично, тем более что не все наши инженеры умеют плавать.
А вот и Вальтер! Он машет мне рукой, в которой зажат пистолет, и показывает куда-то вверх, откуда на нас наваливается оглушительный свист турбин и обрушивается ураганный ветер. Придерживая рукой фуражку, я поднимаю голову и вижу, как прямо на газоны с неба опускаются большие винтокрылые аппараты. Из раскрывшихся боковых люков этих аппаратов падают разматывающиеся на лету тросы, по которым вниз ловко скользят одетые в незнакомую мешковатую форму фигуры вооруженных людей. Какой-то цирковой номер, честное слово. Это явно не русские; точнее, совсем не те русские, с которыми мы привыкли иметь дело. Нашей охраны не видно, а высадившиеся из винтокрылых аппаратов русские солдаты окружили нас, держа оружие наизготовку.
Поняв, что сопротивление бесполезно, я швырнул свой пистолет наземь и поднял руки. Да, я не хотел идти в русский плен, но еще меньше хотел умереть, так и не исполнив своей мечты. В конце концов, нам, инженерам и техническим специалистам повезло гораздо больше, чем солдатам из охраны полигона и концлагеря, погибшим под снарядами корабельной артиллерии русских и бомбами их самолетов. К тому же эти солдаты, явно принадлежащие к особому подразделению, смогут защитить нас от зверств обычной русской солдатни, которая прибудет сюда с минуты на минуту. К тому же у меня была особая надежда. Я подумал, что, поскольку русский вождь решил захватить наш центр в целости и сохранности, а не просто стереть его с лица земли бомбами, то, наверное, его интересует ракетостроение в гораздо большей степени, чем фюрера германской нации, который даже не счел нужным эвакуировать нас из угрожаемого района. Со стороны Гитлера это была непростительная близорукость и недооценка ситуации, благодаря которой русские и смогли воплотить в жизнь свой дерзкий замысел по захвату нашего центра.