Теперь он сидел в автомобиле около городского центрального загса и смотрел за суетой нарядных молодых пар, которые явились сюда, чтобы сочетаться, так сказать, браком.
Молодых пар! Вот именно!
А Шульгину под шестьдесят! А Тасе сколько – небось под сорок? Ну, с Шульгиным все понятно: седина в голову, бес в ребро, но ей-то, ей-то не стыдно глупостями заниматься? Ну вот выйдут они сейчас на эти ступени, где полно невест в белых платьицах, – два старых несчастных дурака, которые отводят глаза друг от друга.
Внезапно Говоров представил себя и Тасю – как они выходят на ступени загса.
У них бы все было по-другому!
А вот и они… это они? Говоров даже не сразу узнал Шульгина, настолько счастливым и помолодевшим тот выглядел. Да и Тася казалась какой-то другой… волосы уже не реяли привычным облаком вокруг головы, а были строго уложены… И платье новое! Это платье, конечно, ей Шульгин купил. А Говорову она ничего не позволяла ей дарить…
А вот и предатели (так Говоров называл про себя Варвару и Евсея Ильича). Набежали с поздравлениями, ишь!
Ну, пора и ему.
Говоров выбрался из машины, волоча за собой букет белых каллов. Модные такие цветы, на лилии здорово похожи… И тут до него долетели последние слова Варвары:
– Может, ребеночка еще родите!
– Ребеночек – это у нас в планах, – ответил Шульгин.
«Старый дурак!» – в который раз за этот день подумал Говоров – с лютой ревностью подумал! – и пошел вперед… как на амбразуру бросился.
– Ты молодец, – выдавил он, – все правильно, Таисья… Шульгина, я полагаю?
Она кивнула.
– Шульгина, Шульгина, – подтвердил ее… муж.
Впервые Говоров не видел привычной теплоты в глазах своего друга, да и сам, надо думать, смотрел на него отнюдь не по-дружески.
Сунул Тасе букет, подал руку Шульгину и произнес заранее приготовленную фразу:
– Поздравляю, друже. Тебе досталась лучшая женщина, которую я знал в своей жизни.
«Да, она была моя! – хотел сказать Говоров этой фразой. – Она любила меня и до сих пор любит! А что к тебе ушла, так это потому, что жизнь такая сволочная, а я – дурак! Дурак, который однажды струсил! Но она не любит тебя! Она всегда будет моей!»
Тася опустила глаза. По лицу Шульгина прошла судорога – о да, он, конечно, понял все, что крылось за этими словами…
И вдруг отбросил палку:
– А ну, подержите-ка!
И, едва Варвара успела поймать ее, как Шульгин легко подхватил Тасю на руки и понес к машине.
– Ой, что вы, Дементий Харитонович, у вас же нога! – воскликнула она, однако Шульгин только буркнул:
– Ну хватит уже Харитоновичем-то звать!
Тася бросила на Говорова последний взгляд через плечо мужа и отвернулась. А Михаил Иванович смотрел на нее и думал с ненавистью к себе: «Дурак! Дурак! Потерял я свое счастье!»