– Ну… ну с богом тогда, что ли…
Тася кивнула и поспешно пошла к двери. И вдруг повернулась, бросилась к Михаилу, обняла, покрыла лицо торопливыми поцелуями и убежала. Так быстро убежала, что Говоров даже не успел ее обнять. И все, что хотел сказать, тоже не сказал.
Хотя зачем? Чего еще не сказано между ним и Тасей? Да и что нужно говорить?! Все и так понятно…
Говоров вышел на крыльцо – проводить полуторку, которая увезла двух самых дорогих, самых любимых его женщин.
Окинул прощальным взглядом занесенный снегом сад… чудесный, сказочный, волшебный… лодка на берегу ледяного пруда казалась изваянной из инея, ветер лениво шевелил слабо звенящие гирлянды морозного кружева…
Смеркалось.
Говоров вернулся в дом, выпил чаю. Переоделся: свитер, военные галифе, сапоги, портянки намотал. Небось «там» в ботиночках пропадешь… Было холодно: сегодня забыли натопить в суматохе отъезда. Михаил Иванович надел шинель и прилег на диван в гостиной, ожидая, когда в дверь постучат… или войдут без стука, как вчера вошли к Шульгину?..
Казалось, он спал какую-то минуту. Звонок так и ввинтился в уши!
Говоров вскочил… уже светло за окнами!
Схватил приготовленный чемоданчик, бросился к двери…
Да нет же, это телефон звенит!
Ночь прошла, что ли? А никто так и не приехал за ним?
Телефон разрывался.
Понятно. Это они… сейчас скажут, чтобы он никуда не отлучался…
Взял трубку:
– Говоров, слушаю.
– Михаил, приветствую! – зазвучал в трубке веселый голос. – Надеюсь, узнал?
Говоров отстранил трубку, тупо посмотрел на нее. Это первый секретарь обкома звонит.
Что?!
Прижал трубку к уху:
– Узнал, Петр Алексеевич! Я ведь хотел к вам попасть, но мне сказали, вы на бюро, а у меня к вам неотложное дело…
– У меня тоже, – добродушно ответил первый. – Есть мнение – рекомендовать тебя на место Шульгина.
Говоров онемел.
– Что молчишь? – усмехнулся первый. – От радости язык проглотил?
От радости?! Что он говорит?!
– Петр Алексеевич, я… Подождите! – путаясь, начал Говоров. – С Шульгиным ведь ничего не ясно. Я об этом и хотел…
– Все предельно ясно! – категорично прервал его первый секретарь. – Понял?
– Я этого так не оставлю… – прохрипел Говоров.
– Дурак! – рявкнул первый. – Антисоветская деятельность – вот весь твой Шульгин! Сегодня на бюро он исключен из партии!
– Петр Алексеевич! – воскликнул было Говоров, но услышал только короткие гудки.
Говоров медленно опустил трубку на аппарат.
Ничего не понятно, кроме одного: за ним сегодня не придут. Завтра, видимо, тоже…
Что произошло? Что его спасло?!
Он знал, что.
Вытащил из-за пазухи Тасин крестик и прижал к губам.