К тому времени, пока Говоров разобрался, что за телефон звонит, там уже положили трубку.
Огляделся, включил приемник.
– …чён заговор медиков-террористов, – металлическим тоном сообщил диктор, – растоптавших священное знамя науки[3].
Говоров вслушивался в уверенный, какой-то неумолимый голос:
– Они состояли в наемниках у иностранной разведки. Некоторое время тому назад была раскрыта террористическая группа врачей, ставивших своей целью путем вредительского лечения…
Снова раздался звонок.
Теперь он не ошибся с трубкой:
– Говоров слушает!
– Михаил Иванович, разрешите поздравить! – жизнерадостно закричал кто-то.
Тошнота подкатила к горлу.
– Хотите поздравить с новой должностью? – сдавленно спросил Говоров.
– Да! – кричал тот же счастливый голос. – От лица работников горкома партии хотим поздравить вас со вступлением в новую ответственную…
Говоров бросил трубку на стол.
Оттуда продолжали литься казенные и в то же время подобострастные слова.
Радиоприемник тоже не унимался:
– … оказались агентами английской разведки.
Говоров снял пальто.
– Валяйте! – буркнул он и тяжело сел на стул.
Делать было нечего. Работа, вот такая у него работа теперь…
Беспощадная.
Но прежде, чем он начнет «отдавать все свои силы и жизнь делу партии и народа», он получит ту единственную привилегию своей должности, которую всерьез ценил: возможность навестить Шульгина под предлогом партийного контроля.
* * *
«От тюрьмы да от сумы не зарекайся… От тюрьмы да от сумы… от тюрьмы…» – стучало в голове Говорова, когда он шел по коридорам городской тюрьмы в сопровождении ее начальника, майора Полищука (на сей раз он был в форме) и охранника с ключами.
Даже странно, что Михаил сюда попал именно в этом качестве. А не с вывернутыми назад руками, бредущим под конвоем…
Двери, двери, коридоры, коридоры, решетки, решетки!
Вот, наконец, камера.
Маленькая, тесная… сколько же здесь народу?!
– Встать! – скомандовал начальник тюрьмы.
Все встали, поспешно отвернулись к стене, но тут же раздалась команда:
– Развернуться лицом!
Говоров вглядывался в изможденные, отекшие, серые лица. Некоторые в кровоподтеках. Какие равнодушные глаза у всех… Как будто эти люди уже простились с жизнью!
Кто-то громко, надрывно кашлял, задыхаясь.
Шульгин! Это он!
– Дементий! – вскричал Говоров, с ужасом вглядываясь в его избитое лицо с заплывшим глазом. Половина лица – сплошной кровоподтек!..
Шульгин угрюмо покачал головой. Отнял ото рта окровавленный платок и промолвил, едва шевеля в лепешку разбитыми губами и слегка шепелявя:
– Вот и встретились, Миха… Значит, это ты… извините, вы! – высокопартийное начальство с проверкой? Тюремные новости быстро разошлись. Ну что ж, поздравляю.