В голосе его звучало такое презрение, что Говоров отшатнулся.
За его спиной, скрипнув сапогами, переступил с ноги на ногу Полищук.
– Жалобы есть? – деловито спросил начальник тюрьмы.
– Есть, – заявил Шульгин, – клопы, паразиты, замучили. Никакого от них житья.
– А я скажу, – вмешался высокий заключенный, стоявший за спиной Шульгина… Говоров его, кажется, знал, но не мог вспомнить, кто это: лицо было неузнаваемым от побоев.
– Сивохин Аркадий Иванович фамилия моя, – продолжал заключенный. – Доцент кафедры марксизма-ленинизма в Учительском институте.
Он шепелявил так же, как Шульгин, и до Говорова вдруг дошло: да ведь у них выбиты зубы!
– Я хотел написать в комиссию при ЦК, чтобы объективно рассмотрели мое дело, – сказал Сивохин, – так не дают ни чернил, ни бумаги.
Говоров оглянулся. Полищук стоял с равнодушным видом. Начальник тюрьмы сложил руки на животе, весь вид его олицетворял оскорбленное достоинство.
– Распорядитесь, – процедил Говоров, – чтобы товарищам все предоставили.
– Угу, – буркнул начальник тюрьмы и вытянул руки по швам.
Шульгин сдавленно кашлянул.
Говоров медленно пошел из камеры. Не выдержал – на пороге обернулся.
Шульгин слабо улыбнулся и кивнул.
– Да я же объясняю, товарищ Говоров, – жаловался начальник тюрьмы, пропуская Говорова в свой кабинет, – средств катастрофически не хватает! У меня и так перерасход на содержание заключенных!
– Там живые люди! – прорычал Говоров, еле сдерживаясь, чтобы не впечатать кулак в эту раскормленную ряшку. – В камерах грязь, смрад, дышать нечем! Я буду докладывать на бюро обкома!
– На то вы и партийная инспекция, – покладисто сказал Полищук. – У нас в МГБ секретов от партии нет.
Начальник тюрьмы громкими глотками осушил стакан воды, сел было, но тотчас вскочил и затопотал.
– Товарищ Говоров, я лично просил, чтобы ускорили приведение приговоров в исполнение. Тогда, как вы сами понимаете, условия содержания улучшились бы.
Мгновение Говоров смотрел за него, словно ушам не верил, а потом процедил:
– Во-он…
– Простите, что? – удивился начальник тюрьмы.
– Я сказал, вон! – заорал Говоров.
– Ну, знаете ли… – Начальник тюрьмы вальяжно уселся в кресло. – Из своего кабинета!
Говоров грохнул по столу кулаком – в осознании полного своего бессилия.
Да, этот раскормленный палач ничего не боится. А чего ему бояться-то? Прежний первый секретарь вон там, в камере, с разбитой в кровь мордой, заплывшим глазом и вышибленными зубами отдыхает. Может быть, завтра его отправят в тюремный подвал «с вещами». И где гарантия, что преемник Шульгина по должности товарищ Говоров не станет его преемником в камере?