– Умерь свой пыл!
Перевел дыхание:
– И подумайте о том, что я вам сказал, Михаил Иванович.
Отвернулся и пошел впереди, и больше ни слова не добавил, только взял под козырек, когда Говоров протянул ему руку.
Он не знал, что спустя полчаса после его отъезда из тюрьмы в камеру втащили доцента Сивохина… избитого до потери сознания.
Охранник дважды пнул его:
– Вот тебе бумага… а вот чернила. А это – ответ из ЦК! – добавил третий пинок и окинул взглядом заключенных: – Ну что? Может, у кого еще жалобы есть?
Никто не ответил. Дверь закрылась. Заскрежетал ключ.
Шульгин кое-как, держась за стенку, добрел до Сивохина и помог ему подняться.
* * *
«Кто? – вот о чем думал Говоров теперь непрестанно. – КТО?! Кто же из вас иуда? Этот? Или этот?»
Он спешно собрал сотрудников горкома на совещание не столько для того, чтобы послушать их отчеты и познакомиться, сколько для того, чтобы присмотреться к ним. Но угадать доносчика не мог. А что, он ожидал, что во лбу этого гада окажется иудина печать?..
«Думай, думай! – Говоров так и впивался взглядом в лица. – Может, этот? А может, и этот… да… Или он?.. Ничего, я тебя все равно вычислю!»
Он кивал, слушая сотрудников. И прекрасно знал, что надо делать, чтобы помочь Шульгину. Твердо это решил. Однако нужна была помощь…
Помощь человека, которому можно довериться во всем!
На счастье, такой человек у Говорова был.
…Всю ночь Михаил Иванович писал это письмо.
– Егорыч, – сказал, выйдя рано утром к приехавшей за ним машине, – сегодня надо в тюрьму передачу отнести. Только именно отнести – пешком. Не надо, чтобы эта машина там мелькала… А потом сразу собирайся: в Москву поедешь. Вот это письмо надо Рокоссовскому передать.
С этими словами подал Егорычу тяжелый запечатанный конверт.
– Самому маршалу? – недоверчиво спросил Егорыч.
– Считай это боевым заданием, Егорыч, – сказал Говоров. – Как на фронте.
Егорыч, стоявший перед ним в толстом свитере, безрукавке и потрепанной ушанке, попытался прищелкнуть подшитыми пятками валенок, вскинул руку к шапке:
– Есть…
Но вид у него был все-таки ошарашенный.
Говоров, впрочем, не давал времени прийти в себя:
– Передашь через адъюнтов или через охрану. А лучше – лично Константину Константиновичу.
– Понял…
– Письмо очень важное, – настойчиво сказал Говоров, – поэтому тебя прошу. Я бы и сам поехал, да не могу: весь как на ладони!
– Да не волнуйся, Михаил Иванович, – успокоил Егорыч, беря конверт. – Сделаем. Как полагается!
Говоров подал ему руку:
– Рассчитываю на тебя, Егорыч.
– Ага, – сказал водитель. – Понял.
Прошло два или три дня после его отъезда в Москву. Вестей не было. Конечно, вряд ли Егорычу удалось бы добраться до маршала так быстро, Говоров упрашивал себя не дергаться, но не дергаться тут было невозможно. Шульгин в тюрьме… Не угодил ли туда и Егорыч?! Ну а потом настанет и его, Говорова, час.