На протяжении всей войны сражение обычно первыми открывали японцы, прекрасно стрелявшие на дальние дистанции. Однако на сей раз первыми тишину разорвали пушки начавшего пристрелку «Осляби». Снаряды русского флагмана легли довольно далеко от идущей головной «Асамы», но Гревениц с Черкасовым, нимало не смутившись, продолжали колдовать у приборов. Противник немедленно ответил, впрочем, с тем же успехом.
– Ваше превосходительство, не пора ли перейти в рубку? – обратился к Иессену вахтенный офицер.
– Из нее плохой обзор, – поморщился тот, – право же, эти отражатели, установленные на смотровых щелях, ничего не дают рассмотреть.
– Ваше императорское высочество, может быть вы…
– Успеем еще, – равнодушно отозвался Алеша, – расстояние великовато для их восьмидюймовок.
Впрочем, всплески вставали все ближе к «Ослябе», и первые осколки от разрывающихся от удара об воду снарядов зазвенели по борту русского корабля.
– Барон, вы скоро? – с некоторой ленцой в голосе спросил у флагарта адмирал.
– Не извольте беспокоиться, – пробурчал сквозь зубы Гревениц, и действительно, следующие русские снаряды подняли водяные столбы совсем рядом с противником.
– Есть накрытие! – восторженно воскликнул Черкасов.
– Передать дистанцию на «Пересвет»!
– Есть!
Идущий следующим за флагманом броненосец немедленно присоединился к ним, дав два полузалпа главным калибром. Затем его орудия замолчали, но тут же загрохотали пушки «Осляби». Так, чередуясь, они вели пристрелку, и вскоре наблюдатели доложили:
– Есть попадание!
– Ну, наконец-то, – тяжело вздохнул Алеша.
Пока его корабль стоял в гавани, великий князь сделал все, чтобы расчеты его орудий главного и среднего калибра продолжали тренироваться. Он даже едва не поругался с Угрюмовым, настаивая, чтобы их не назначали на работы на берегу, а занимали боевой учебой. Правда, кроме стволиковых стрельб, польза от которых в бухте довольно сомнительна, других упражнений для наводчиков не было. Но что поделаешь, за неимением гербовой пишут и на простой. Зато подача снарядов и наводка орудий была доведена до совершенства, и теперь люди действовали как живые механизмы, давая в сторону противника залп за залпом.
– Какие снаряды? – поинтересовался он у Черкасова.
– Пристреливались чугунными, – отозвался тот, – а сейчас стальные фугасы с трубками Барановского.
– Хорошо.
– Алексей Михайлович, – изогнул бровь адмирал, – да вы ведь эдак все модернизированные снаряды израсходуете и Того ничего не останется.
– Его броненосцы слишком хорошо бронированы, – немного нервно возразил Алеша, – а вот с этими плавучими недоразумениями вполне можем сладить.