До бота они добрались без приключений – команду «Зевеса» спешно эвакуировали, и технические помещения, через которые бежала Давина, опустели. Оказавшись на борту, она свалила тело в медкапсулу, торопливо запустила диагностику и оказание первой помощи, после чего бросилась в кабину к пилотам. И лишь после благополучного старта и ухода в «прыжок» до неё в полной мере дошло, что она сделала. Можно было только гордиться тем, КОГО она взяла в плен, но никакой гордости лейтенант Мортимер не испытывала. Только растерянность и почему-то смущение, словно она совершила что-то постыдное. Она совсем не огорчилась бы, если б, придя в медотсек, убедилась, что Конверс умер. Но консул продолжал упорно цепляться за жизнь, более того, его состояние стабилизировалось. Оставалось лишь покориться судьбе.
Вот так оно всё и вышло. Прибыв обратно в Федерацию, Давина с облегчением передала свою добычу руководству Корпуса, пережила бесконечные отчёты и допросы, получила заслуженную награду и понадеялась, что теперь обо всей этой истории можно будет забыть. Зря понадеялась, как оказалось. Через некоторое время её снова вызвал для обстоятельной беседы лично генерал Джозеф Канхо. Оказалось, что в качестве источника информации Конверс был не так уж и полезен. То есть, конечно, знал он много, но самые важные сведения оказались прикрыты такими блоками, что ломать их означало подвергнуть опасности саму личность Конверса, причём безо всякой надежды на успех. Ибо с распадом личности могли исчезнуть и нужные воспоминания.
Тогда Канхо с Давиной проговорили больше трёх часов. Генерал не приказывал – он просил, и Давина сама не поняла, как согласилась. Новую операцию с её участием готовили долго и тщательно. Все доступные воспоминания Конверса заблокировали, постаравшись сделать это поаккуратнее, его новую биографию продумали до мелочей. Всё это время Давина с ним не встречалась, хотя постоянно чувствовала его где-то на краю сознания, но на эту их связь она быстро научилась не обращать внимания. В конце концов, она была телепатом, а телепаты и эмпаты либо учатся абстрагироваться от чужих чувств и мыслей, либо сходят с ума. И вот очнувшегося Конверса успешно убедили, что его травма получена в боях за Федерацию, и после лечения в госпитале отправили в тренировочный лагерь, чтобы после приписать к десанту одного из кораблей. И он растворился в массе десантников, оставшись неузнанным, став одним из многих, спрятанный там ото всех…
Да уж. Спрятали факел в темноте.
Не то, чтобы Давина предвидела, что может получиться из новоявленного Райана Танни, но его активность её не удивляла. Её же задачей было «открыть» телепатические способности в своём телохранителе, после чего держаться поблизости, по мере возможности выстраивая с ним дружеские и доверительные отношения. Что благодаря их связи она смогла видеть всплывающие в его снах воспоминания, оказалось сюрпризом, но сыграло лишь на руку. И всё это время она напряжённо присматривалась к нему. Ведь это был враг, человек, развязавший страшную войну со своей бывшей родиной, устроивший настоящий террор против своих собратьев-псиоников, причём всё это – безо всякой видимой причины. Должно же это было проявиться… ну хоть в чём-нибудь! Но нет, она видела перед собой нормального человека, смелого, решительного и, пожалуй, доброго. В нём не просматривалось ничего от маньяка, оголтелого властолюбца, неуёмного вояки, вплоть до потери здравого смысла не представляющего, куда себя девать в дни мира. Лишь иногда, когда его глаза вспыхивали холодным стальным блеском, а на лице появлялось выражение непреклонной решимости, готовности смести все препятствия или расшибить себе голову, но не отступить, тогда Давине начинало казаться – вот оно. Но каждый раз чувство справедливости заставляло её признать: на его месте она поступила бы точно так же. Если бы хватило сил.