Что до дружеских отношений, то тут задача оказалась выполнена и перевыполнена. Да, – поначалу Давина старалась держать дистанцию, пытаясь убедить себя, что выполняет приказ и только. Но уж слишком сильные, хоть и неоднозначные чувства Райан в ней вызывал, и не последними из них были восхищение и искреннее уважение. И когда она ловила на себе столь же восхищённый, уважительный или ласкающий взгляд, это не могло не льстить. Давина чувствовала себя дрессировщицей, сумевшей приручить мутировавшего тигра с Новой Бенгалии – огромную, смертельно опасную тварь, способную, тем не менее, на настоящую преданность тому, кто сумеет завоевать её расположение. Не раз и не два она ловила себя на мысли, что встреться они при иных обстоятельствах… Вот только выяснилось, что никаких «иных обстоятельств» уже и не нужно. Тогда на Парадизе, когда он поцеловал её, а Давина оттолкнула его и убежала, она ещё долго сидела без сна в своей спальне. Больше всего она боялась тогда, что он войдёт к ней, но если бы он всё же вошёл, она стала бы счастливейшей женщиной на свете. Однако он не вошёл.
И потому чем дальше, тем страшнее ей становилось. Ведь однажды он вспомнит всё. И что тогда? Как он отнесётся к ней, обманщице, всё знавшей и использовавшей его самого и его чувства к ней? Да, по приказу, да, из-за государственной необходимости, но когда это кого-то оправдывало в глазах обиженного? Давина чувствовала себя преступницей, хотя её ещё никто ни в чём не обвинял. Она поклялась себе, что, когда всё это кончится, когда они найдут наконец эту проклятую Тёмную звезду, она расскажет ему обо всём, и будь что будет. Если он ещё не вспомнит сам, и плевать, что командование этого не одобрит. Она больше не могла так жить, так пусть он решает, как быть дальше, и захочет ли он после этого её видеть. Но правда раскрылась неожиданно, застав её врасплох. Она пожертвовала собой, дав остальным шанс уйти, да, всё правильно… Но ею двигала не только жертвенность. Это было глупо, но обречь себя на смерть или плен в тот момент оказалось легче, чем ждать, какими глазами Райан посмотрит на неё, когда они выберутся и он в полной мере осознает всё, сказанное ему Игеном.
Зашелестела, распахиваясь, дверь, и в камере появились двое в броне и с оружием. Один встал у двери, а второй поставил около койки Давины лёгкую металлическую табуретку. Давина не шевельнулась. За оставшейся открытой дверью послышались шаги, и в камеру вошёл консул собственной персоной. Кинул долгий взгляд на охранников, и те, не дожидаясь приказа, вышли. Александр сел на табурет, и некоторое время они с пленницей молча смотрели друг на друга.