Что это такое, утром ходит на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трех? — спросил на это Пеэтер. Это человек, я эту загадку знаю, но зачем ты меня разыгрываешь, зачем увеличиваешь душевные муки? — рассердился тот. Будто и не слышала, что я говорил, что идет у меня от самого сердца. Вот лучше скажи, как ты считаешь, не пришла ли пора посвятить себя литературе или оккультным наукам, скажи, мне сегодня так муторно. Ужасная резиньяция. Знаешь, такое чувство — хотелось бы сжечь библию, слышишь? А что такое, снова стал спрашивать Пеэтер, но не успел дойти до самой загадки, как тот вдруг спросил изменившимся голосом: кто это, вы кто на самом деле? Пеэтер молчал, ему стало страшно. Вы кто? — панически закричал мужчина на другом конце провода. Пеэтер под одеялом дрожал от страха. Мамы дома не было. Кто вы? — зарычал неизвестный. Пеэтер не мог произнести ни слова. Я слышу, как вы дышите, я знаю, что вы не ушли. У него тоже явно не хватало сил бросить трубку. Так протекла почти минута. Оба молчали. Пеэтер тихо положил трубку. Тихо-тихо, как только мог. Какое-то время он с опаской ждал, хотя знал, что его номер собеседнику неизвестен и тот не может сюда позвонить или прийти. Со страхом он вспомнил, как по радио говорили, что собираются сделать такие телефоны, по которым друг друга видно. А если бы сейчас они друг друга видели, что тогда? Если бы смотрели друг другу в глаза? Пеэтер вытащил аппарат из-под одеяла и поставил на пол.
Он погасил свет, чтобы стало еще страшнее. Сквозь толстые занавески города не видно и огней тоже. Широко открытыми глазами он смотрел в темноту. Сначала он разглядел какое-то неясное пятнышко, оно медленно плыло сверху вниз. Потом второе. Оно тоже плыло непонятно куда. У пятнышек не было веса, они двигались свободно, как пылинки в воздушном потоке. На мгновение они сошлись, потом опять разъединились. Серые пятнышки были около головы, перед глазами. А внутри глаз, в голове, были пейзажи, города, его родные места. Они тихо кружились. Как будто кружился земной шар. А серые пятнышки двигались отдельно друг от друга, и никакого фона у них не было. Так что Пеэтер одновременно видел и вперед, и назад. Потом послышался тоненький писк, едва слышный. По комнате летал комар, где-то в темноте угрожая Пеэтеру своим жалом. То ближе, то дальше. Пеэтер не вытерпел, зажег свет. Комариный писк утих. Наверно, увидел аэродром и приземлился. Пеэтер подождал еще немножко, потом выключил свет. Писк послышался снова. Пеэтер зажег свет. Комар опять замолчал. Пеэтер погасил свет и спрятал голову под подушку. Теперь он слышал только гул собственной крови. Он уже спал, когда комар сел ему на щеку и напился досыта. Пеэтер не слышал, когда пришла мама. Он уже привык ко всякому шуму. Он спокойно спал и тогда, когда Каннингем жаловался на свою несчастную жизнь. Вопли Джима оставили ребенка безучастным.