Ко мне Виктор Иванович предъявлял особые требования и только на меня, единственную, позволял себе орать. Думаю, он ценил и любил меня больше всех прочих, этим все и объяснялось. Нет, это не было любовью мужчины к женщине. Нужно было накапливать энергию для трансформации, а не растрачивать ее по пустякам, и от такого рода любви мы давно уже отказались.
Один только раз я усомнилась в этом и то, наверное, из-за того, что ослышалась. Он тогда заставлял меня сосредоточиться на кончиках мизинцев и вдруг процедил сквозь зубы:
— Я ничего не могу с тобой поделать. Между нами стоит клитор.
— Что вы сказали?! — не могла я поверить собственным ушам.
— Что он сказал? — повернулась я к окружающим.
— «Между нами стоит клетка», — ответили мне. Да, оказывается, он сказал «клетка», та самая первичная клетка, дух и разум которой мы пытались освободить. И, конечно же, любовь Виктора Ивановича ничего общего с обычной земной любовью не имела.
Погружаясь в его любовь, мы падали от легких его прикосновений, и каменный пол казался мягкой периной, ни боли, ни ушибов, но Виктор Иванович не останавливался на достигнутом, и теперь уже мы вскрикивали, стоило ему дотронуться до нас.
— Больно? — усмехался он. — Смерть не пощадит, ударит еще больнее.
Цель он теперь видел в следующем: добиться, чтобы мозг и тело воспринимали сигналы высшей воли и подчинялись им.
Не знаю, что и как происходило с другими, но я действительно чувствовала, что в мозгу моем возникает блаженная прохлада, как будто некая таинственная сила перекрывает поток мыслей и заставляет с головой окунуться в их глубину.
— Главное, ни о чем не думать, просто уходить в темноту, — сказал Виктор Иванович и велел, чтобы мы собирали в пучок три пальца и направляли их энергетические лучи друг другу в глаза.
Он так и направил свои три пальца, указательный, средний и безымянный, прямо в глаза Андрею и вдруг вонзил эти пальцы ему в глаз.
Не помню, за кого из двоих я больше испугалась. Помню крик Андрея, его руки, прижатые к лицу, перекошенный рот Виктора Ивановича. Помню, что поняла одно: не Виктор Иванович владеет силой, а сила завладела им.
Но Виктор Иванович и сам почувствовал, что с ним творится неладное. Где-то с неделю он не появлялся на занятиях, а потом позвонил мне и назначил встречу.
Я даже не узнала его поначалу: запавшие, заросшие щетиной щеки, блуждающий взгляд.
— В меня вселились бесы, — прошептал он.
— Какие бесы? — содрогнулась я. — Выбросьте это из головы!
— Ты же сама видела, — дернулся он. — Слава богу, что глаз у Андрея уцелел, но, вообще-то, — улыбнулся он какой-то странной улыбкой, — меня теперь все время подмывает изувечить кого-то, и почему-то пальцы так и тянутся в глаз.