И все же интересно мне, то ли старуха эта просто в обморок упала, то ли умерла, а если умерла, то своей ли смертью или придушили ее. Сижу я так, размышляю, но когда вторую старуху мимо несут, мне аж не по себе становится. И вдруг вспоминаю я, что поверье есть такое: счастье это великое — умереть в большой праздник. И совсем дурные мысли в голову лезут, а что если они специально сюда прут, чтоб передушить друг друга и умереть?
Но тут старухи уже на своих ногах из церкви выбираются. Видно, служба их закончилась. Тогда опять захожу я туда и говорю священнику:
— Вы не могли бы объявить, может кто шарф мой мохеровый вязаный нашел, так пусть вернет!
А он мне с обидой такой:
— Здесь же вам не стадион!
Ну что делать? Хожу я, ищу этот шарф и опять на старух натыкаюсь. Одна прямо у заборчика лежит, другая к выходу поближе, третья к стенке прижатая сидит и дышит тяжело, с хрипами. А шарф мой чуть ли не под ней валяется. Хватаю я его и бегу без оглядки. И вдруг тот самый хор мужской, какой я и не послушала, начинает в голове моей звучать, и я вдруг подпеваю ему тихо-тихо, тоненько-тоненько, жалобно-жалобно.
Дорога до дому длинная, а когда поешь — и бежать проще…
С Лидиным Геной я познакомилась на пляже. Я пришла туда и увидела, что он читает книгу известного астролога, и попросила его всего лишь на одну минутку дать мне эту книгу просмотреть.
А потом я уже ничего не замечала, кроме того, что читать мне становится все труднее и все ближе приходится подносить книгу к глазам. И когда я, наконец, оторвала глаза от книги, то обнаружила, что лежу на пустынном пляже, кругом горят фонари, а хозяин книги преспокойно себе лежит рядом, и обнаглевшие комары пасутся на его голой спине.
— Который час? — спросила я.
— Двенадцать, — ответил он.
— Какой ужас! — вскрикнула я.
— Не бойтесь, я вас провожу, — успокоил он меня.
И когда он провожал меня, мы стали знакомиться и выяснять, кого как зовут, кто где работает и так далее. И он сам мне сказал, что на моей работе у него есть хорошая знакомая, и зовут ее Лида. А с этой Лидой мы как раз работали в одном отделе, и Лида много рассказывала мне о каком-то Гене, и я даже знала, что она беременна от него. В общем, я поняла, что это тот самый Гена и есть. И если бы Гена спросил меня на прощание: «Когда мы увидимся?» или что-то в этом роде, я, может быть, даже нахамила бы ему, во всяком случае, видеться с ним не пожелала бы. Но он спросил: «Вы не хотите бегать по утрам?» Ну как тут было не согласиться! Я ведь давно уже мечтала, чтоб кто-нибудь пристрастил меня к подобного рода занятиям.