«И знала я, что расплачусь сторицей…»
Он подошел к ней, присел на ее кровать и спросил:
— Читаешь детектив?
— Да, — ответила она.
— Любишь убийства?
— В детективах — да, — призналась она.
— А я профессиональный убийца, — глаза его зловеще сузились.
Она хихикнула, надеясь, что он обратит все в шутку, но он продолжал:
— Ты не представляешь себе, что чувствуешь, когда попадаешь жертве прямо в сердце и когда на твоих глазах душа живого существа отделяется от тела. Это как оргазм, да нет, почище оргазма. Потом уже не можешь без этого. Хочешь еще и еще.
Она подумала, что, может быть, в других обстоятельствах испугалась бы, но теперь ей нечего бояться. Она и так ждала смерти.
— Кого ты убивал? — приподнялась на локте она.
— Свиней, — ответил он.
— Ах, свиней, — вздохнула она и отметила, что все же ей стало немножко легче на душе, хотя…
— Свиньи, они совсем как люди, — в такт ее мыслям заметил он. «Это ты мне говоришь?!» — удивилась она и спросила:
— А совесть никогда тебя не мучила?
— Все же зависит от рамок, — усмехнулся он. — Раздвинешь рамки, скажешь: «Мне это можно», вот совесть мучить и не будет. И потом, люди должны есть мясо, потому кто-то должен выращивать свиней, а кто-то убивать. А я и выращивал и убивал. И представляешь, когда сотворишь молитву, воткнешь ей нож прямо в сердце, она сама, истекая кровью, идет к разделочному столу, падает на него и затихает.