— А как же Лорин муж? — любопытствую я. — В курсе?
— Да, — с какой-то мстительной радостью заявляет Лорина мама. — Моя Лорочка все делает открыто. Она такая.
И Лорина мама делится со мной их грустной историей. Оказывается, с этим ее мужем Лора сошлась, когда ей еще и пятнадцати не исполнилось. Сошлась, как утверждает Лорина мама, не потому что тот был ее достоин, а потому, что был первым опытным мужчиной в ее жизни. И муж этот оказался личностью грубой и совершенно неразвитой, не увлекающейся ни классической музыкой, ни вообще чем-либо возвышенным, и эта его духовная неразвитость наложила отпечаток на его физиономию, и, когда они выезжали в Израиль, консул, увидев ее красавицу Лору, уже бывшую на сносях, и этого мужа рядом с ней, ко всему прочему, еще и русского по национальности, решил, что брак их фиктивный, и выпустил Лорину маму и Лору, а Лориному мужу разрешения на выезд не дал. И тогда Лорин муж приехал в Израиль на правах туриста и вот уже полгода, не имея никаких гражданских прав, сидит на их шее, и звереет прямо на глазах, и требует у Лоры, чтобы они поселились отдельно от нее, Лориной мамы, а на какие такие шиши, позвольте спросить, он что, зарабатывает, что ли? И они с Лорой ему на это говорят, что пусть работает, как человек, пусть иврит, наконец, выучит. Вот Лорочка без году неделя в стране, а уже как щебечет, а эта бездарь и двух слов связать не может.
Тут я прерываю ее монолог, заметив, что уже без пяти восемь, а мы все еще сидим на скамейке в Кирьят Моцкине, а концерт, извините, в Хайфе, а Лоры с другом все не видно.
— Да, — начинает волноваться Лорина мама, — да, да, что-то с ней случилось!
— Наверное, он завез ее куда-нибудь и насилует, — предполагаю я.
— Да пусть трахаются сколько угодно! — восклицает Лорина мама. — Что я, возражаю, что ли! Только, боюсь, он ее зарезал.
— Ну зачем же ему ее резать? — удивляюсь я.
— Он араб, — горько усмехается Лорина мама.
— Ну так и что, что араб? — не очень-то уверенно возражаю я. — Что, арабы не люди, что ли?
— Но тогда почему же они все-таки не едут? — нервно вопрошает Лорина мама.
— Да, — печально замечаю я. — Восемь часов. Виртуозы уже играют.
— Да при чем тут виртуозы! — вскрикивает Лорина мама. — Чует мое сердце, он ее зарезал.
— Успокойтесь, — пытаясь придать своему голосу твердость и убедительность, говорю я. — Красивые женщины предназначены вовсе не для того, чтобы их резали.
— Ну тогда пошли к нам пить чай, — вздыхает Лорина мама.
— Ну отчего же не пойти? — соглашаюсь я.
В уютной однокомнатной квартире в кроватке мирно посапывает ребенок, а в кресле рядом, уставившись в телевизор, сидит гориллоподобный Лорин муж и в ответ на мое «здрасьте» бросает на меня мрачный взгляд исподлобья.