— Так значит, ты шел, чтобы найти меня.
Он медленно кивнул. Его рука снова потянулась к бокалу. Он нащупал его, осторожно отпил и поставил обратно.
— Конечно, я шел, чтобы найти тебя. Вот. Я начал было просить, но лавочница потребовала, чтобы я убрался подальше. Я знал, что должен уйти. Но я так устал, а место, где я устроился, защищало от ветра. Ветер — это ужасно, Фитц. Холодный день можно вытерпеть, но воздух становится настоящим мучением, когда поднимается ветер.
Его голос стал тише, он ссутулился, будто даже память о ветре могла его заморозить.
— Тогда… Подошел мальчик. Он дал мне яблоко. Потом лавочница начала ругаться и стала звать мужа, чтобы он прогнал меня. И мальчик помог мне отойти от двери. И…
Шут замолчал. Его голова задвигалась из стороны в сторону. Думаю, он не подозревал об этом. Это напомнило мне гончую, вынюхивающую потерянный след. Потом он печально воскликнул:
— Это было так ярко, Фитц! Он и был сыном, которого я искал. Мальчик прикоснулся ко мне, и я мог видеть его глазами. Я чувствовал в нем силу, которой он когда-нибудь сможет пользоваться, если его обучить, и если он не попадет в руки Слуг. Я нашел его, и я не мог сдержать свою радость.
Желтоватые слезы медленно полились из его глаз и покатились по изрезанному шрамами лицу. Я слишком хорошо помнил о просьбе, которую он передал мне через курьера: чтобы я нашел «нежданного сына». Его сын? Его ребенок, несмотря на все, что я знал о Шуте? С тех пор, как его курьер добралась до меня, а потом умерла, я обдумывал дюжину вариантов, кто мог быть матерью такого сына.
— Я нашел его, — продолжал Шут. — И потерял его. Когда ты напал на меня.
Волна стыда и вины захлестнула меня.
— Шут, прости меня. Если бы я узнал, я ни за что бы не бросился на тебя.
Он покачал головой. Скрюченная рука нашарила салфетку. Он протер лицо. Его голос стал похожим на воронье карканье.
— Что случилось, Фитц? Что… вынудило тебя попытаться убить меня?
— Я принял тебя за кого-то опасного. Кто может обидеть ребенка. Я вышел из таверны, искал свою маленькую девочку.
— Маленькую девочку? — прервал он меня недоверчивым возгласом.
— Да. Мою Би, — несмотря ни на что, я улыбнулся. — У нас с Молли есть ребенок, Шут, крошечная девочка.
— Нет, — непреклонно заявил он. — Нет, ни в одном из вариантов будущего я не видел у тебя еще одного ребенка.
Он нахмурился. На его покрытом рубцами лице было сложно читать эмоции, но он выглядел почти взбешенным.
— Я бы знал, если бы увидел его. Я — истинный Белый Пророк. Я бы увидел, — он хлопнул ладонью по столу, дернулся от боли и прижал руку к груди. — Я бы увидел, — повторил он спокойнее.