– Перегнул палку? – повторила тихо. – Твоя дочь в психушке, вникни!
Тася осеклась, и Говоров понял: только потому, что милосердна, она не вынесла справедливый приговор: «И это ты ее довел!»
Да ну, нет, это не так!
Тася резко встала, Говоров тоже вскочил, загородил ей дорогу, с мольбой заглянул в глаза и заговорил:
– Тася, ну погоди! Это нервный срыв! Вылечат… Я распоряжусь! Лучших врачей из Москвы пришлют! Все будет хорошо, Тася!
Она покачала головой:
– Хорошо уже не будет. Миша, Миша… Она тебе этого никогда не простит! И я не прощу.
И пошла прочь.
Вот он, приговор!
– Тася… – прошептал Говоров почти жалобно.
Тася обернулась – и Говоров понял, что приговор произнесен не до конца, потому что Тася напоследок добавила:
– Не ходи к ней! Ей вредно тебя видеть!
Говоров молчал, только галстук на шее растянул. Душно что-то стало…
А Тася сразу отправилась в больницу к Шульгину. Рассказать о Лиле.
Он был так потрясен, что Тася испугалась, как бы мужу не стало плохо. И, сидя рядом, тихо плакала от жалости к дочери и от страха за него.
Однако вскоре возмущение взяло верх и помогло Шульгину справиться с собой.
– Ну, Миха… – тяжело выдохнул он. – Со своим самодурством…
Повернулся к плачущей жене и с нежностью произнес:
– Тася, успокойся. Я вернусь – и возьму вас под свою защиту.
Она растерянно моргнула:
– Ты вернешься?.. Вернешься домой?
Шульгин кивнул.
– А как же эта твоя… коллега? – настороженно спросила Тася, боясь радоваться, боясь поверить.
– Да какая, на хрен, коллега?! – чуть ли не закричал Шульгин. – Такие коллеги только и существуют, чтобы яблоки резать! – Посмотрел Тасе в глаза и произнес: – Для меня в этом мире есть только одна женщина – это ты! Всегда была и будешь!
Тася чуть ли не хмурилась, слушая это – так она боялась показать ему, как счастлива! Боялась показать, как много значат эти слова, как она ждала их!
– Смотри, Шульгин, а то у меня тоже могут быть коллеги… – заговорила Тася. – Мужчины…
И тут же поняла, что не то говорит, что чушь несет! Только три слова были нужны сейчас. Только три слова могли все исправить между ними… И эти три слова следовало наконец сказать.
Ей самой сказать!
– Я тебя люблю, – сказала Тася.
Шульгин смотрел недоверчиво, потом хрипло выговорил:
– Ну, наконец… Дождался… После пяти лет брака! Все-таки сказала…
Тася кивнула и придвинулась к нему.
Говорить больше было не о чем и делать нечего – только целоваться.
Они и целовались, как ошалелые, а потом Тася слегка отстранилась:
– Подожди, у меня кое-что есть.
Порывшись в сумке, нашла кольцо – то самое обручальное кольцо, которое он оставил на столе, уходя.