– Ну что, – проговорил Шульгин, – и в горе, и в радости? До самой смерти, да?
Тася молча кивнула и надела кольцо ему на палец.
– Надо же, – смешно удивился Шульгин, – как тут и было!
И сказал решительно:
– Все, я хочу домой. Хочу домой! – Заорал: – Сестра! Я выписываюсь!
Потом посмотрел на Тасю – и снова принялся целовать ее жадно, как голодный или умирающий от жажды.
Ну да, пять лет голодал и от жажды умирал…
* * *
Михаил Иванович был изумлен, когда к нему вдруг нагрянул Шульгин. Говоров был уверен: Тася так настропалит мужа, что тот и носа к старинному другу больше не покажет! Нет… Приехал без предупреждения, в субботу.
Похудевший, в светлом костюме, с портфельчиком в руке… Опирается на палку, идет с трудом, но довольно твердо.
Зачем приехал? Может, пожалел?
Да ладно, неважно! Да хоть и пожалел! Главное – приехал. Может, и про Тасю хоть что-то скажет.
А главное, хоть еще один человек в доме. Рядом с Родионом и с этой… Риммой, Говорову почему-то было не по себе. Родион как убитый сидит, Римма Кирой занята. А ведь это же они Лильку так без него уделали! Конечно, выполняли его приказ, но все же… Вот кто палку перегнул! А Тася во всем его бранит…
– А ты держишься молодцом… – шагнув навстречу Шульгину, произнес Говоров – и признался от всей души: – Ты даже не представляешь, Дементий, как я рад тебя видеть!
– Так уж и рад, – недоверчиво покосился тот.
– Как говорит мой сын, – усмехнулся Михаил Иванович, немного устыдившись своего порыва, – если тезисно, то будет с кем сыграть партейку в шахматы! А вечером в баньке попаримся.
– А рюмочку нальешь?
– Ну а как же! – широко улыбнулся Говоров.
– Глобальная программа, – покачал головой Шульгин. – Только я к тебе на минуточку.
– Ну… – огорчился Михаил Иванович.
– Сам работой завалил. Так что не до шахмат. Дело у меня есть к тебе одно.
Только сейчас Говоров обратил внимание, насколько серьезен и сдержан его друг.
– Дело-дело, чтоб оно сгорело! – махнул рукой Говоров. – Да ладно, Дементий, пойдем, как говорится, ближе к нашим баранам!
Он балагурил, чуя что-то недоброе. Неужто и Дементий приехал его бранить за Лильку и говорить, что все люди для него – марионетки?..
Подошли к столу, Шульгин открыл портфель.
– А я-то надеялся в баньке попариться, – снова начал заманивать Михаил Иванович. – Тебе как, Дементий, после больницы-то можно?
– Мне, Миха, теперь все можно! – весело ответил тот и брякнул на стол какой-то увесистый сверток. Снял бумагу – и Говоров увидел сначала большой белый носовой платок, а потом – то, что он прикрывал.
И словно снова увидел, как Полищук достает из кармана платок и осторожно прихватывает им пистолет, из которого Говоров только что убил доносчика Трухманова…