Так долго лишенная радостей плоти, на десять лет заключившая себя в добровольный монастырь, она предавалась любви с Германом так, словно он был первым мужчиной в ее жизни. То, что было когда-то с Родионом, не шло ни в какое сравнение с теми ощущениями физического блаженства, которым наполняла ее близость с Германом. Нет, она не сравнивала этих двух мужчин: как можно было сравнить неискушенного Родиона с изощренным в любовном искусстве Германом. Однако женщина во время близости живет не только физическими ощущениями: их обостряет нежность, которая владеет ее сердцем. А сердце Лили было переполнено нежностью!..
Эти воспоминания помогли преодолеть страх и нерешительность. Лиля почти спокойно подняла глаза на Камышева, ожидая чего угодно – криков, скандала, даже драки! – однако лицо его было спокойно, только вилка в руках дрожала.
– Я не хочу врать, – пробормотала Лиля. – Так что давай разойдемся как-то… тихо, мирно…
Камышев отшвырнул вилку и ответил равнодушно:
– Ты представляешь, пересолил. Есть невозможно!
Встал из-за стола, надел пиджак…
Лиля смотрела изумленно:
– Родион… ты слышал, что я сказала?!
Он молча, не отвечая, прошел к двери.
Лиля покачала головой. Конечно, будет трудно… Но самое главное она все-таки сделала!
Все-таки сказала мужу обо всем!
Родион вышел на крыльцо, постоял, переводя дыхание: казалось, в груди сжался какой-то ком. Отдышался. На перилах стояла корзинка с осенними яблоками, он вчера сам собирал падалицу, да забыл в дом занести.
Родион взял одно яблоко и метко запустил его в ствол липы, что росла напротив. От яблока осталось жалкое месиво, которое сползло по стволу.
Родион кивнул. Вот такое же месиво останется и от этого… этого…
Он даже мысленно не мог произнести ненавистное имя!
* * *
Десять лет назад Михаил Иванович Говоров, пытаясь как можно лучше устроить жизнь своей обожаемой дочуни, тряхнул своими весьма внушительными связями – и пристроил зятя инструктором в орготдел райкома комсомола. Это была должность, на которой удержался бы и дурак набитый! Однако Родион Камышев отнюдь не был дураком, а потому вскоре был примечен начальством – и началось его неудержимое восхождение по карьерной лестнице. Звезд с неба он, конечно, не хватал, но умел держать нос по ветру и отнюдь не кичился тем, что является зятем первого секретаря обкома партии, был демократичен и дружелюбен. Это нравилось людям, Родиона охотно выдвигали, так что он без особенных усилий передвинулся в горком комсомола, обрастая на этом своем отнюдь не тернистом пути многочисленными и весьма устойчивыми собственными связями. Так что теперь, чтобы разрешить свою семейную проблему, ему отнюдь не требовалась помощь всесильного тестя. Достаточно было самому позвонить некоему доброму приятелю – следователю по фамилии Левичев.