Как будто он был в чем-то виноват! Его обманули, ему изменили – а он был виноват?!
Эта семейка здорово умеет все выворачивать наизнанку и ставить вверх ногами!
В конце концов он сказал Кире, что уезжает в долгую командировку.
И остался совсем один… Впрочем, Катя, которая приезжала к отцу в город довольно часто, держала его в курсе всех событий. Она рассказывала, что сначала Лиля продолжала работать в театре, однако очень плохо переносила беременность, а потому часто лежала в больнице на сохранении. Родион два или три раза заставлял дочь навещать Лилю в больнице и приносить ей фрукты – разумеется, не говоря, что передачи фактически от него. Катя кривилась, ворчала, дулась – но слушалась. Угроза быть сосланной в родную деревню продолжала действовать. Потом она сообщила, что Лиля ушла в декрет. И вдруг позвонила среди ночи и сообщила отцу, что его бывшую – Катя почему-то называла Лилю «бывшая», хотя знала, что они с Родионом не развелись, но, наверное, утешалась хотя бы этим словом! – только что увезли в роддом на машине «Скорой помощи».
Родион просидел ночь у телефона, разрываясь между желанием позвонить туда и узнать о здоровье Лили – и страхом услышать: «Поздравляю, Родион Петрович, у вас родился сын!»
Сын Арефьева!
Наутро раздался звонок. Катя, сонная и злая, буркнула в трубку:
– Девчонку родила твоя бывшая. Штампует девок одну за другой! Что с ними потом делать будет?!
Родион даже трубку уронил, так был потрясен.
Значит, дочь?!
Чья?
Лилина.
Вот странно – сына он ненавидел заранее, потому что это был сын Арефьева. А дочь принадлежала только Лиле.
Только Лиле…
Значит, у нее теперь две дочери.
А у него?
А у него только Катя…
Он набрал номер роддома и спросил, когда Лиля выписывается.
Ему сообщили.
Положив трубку, Родион подошел к зеркалу и сказал:
– Осел! Двуногий осел! Ты что, собираешься за ней в роддом ехать?!
Он даже приставил к голове два пальца в виде рожек, чтобы убедительней выглядеть ослом, однако с рожками получался не осел, а козел, так что и это не помогло.
В роддом он приехал и встал около машины, чуть в стороне от крыльца, комкая в руках букет лилий и косясь на «родственников».
Те стояли все вместе – Говоров, Таисия Александровна и Шульгин. Ну и Кира, которая помахала отцу издали, но не подошла.
Ее что, уже настроили против него?!
Да нет, вряд ли. Просто Кира не слишком-то привыкла к отцу. Не очень умеет его любить. Выросла фактически без него.
Родион почему-то только сейчас задумался о том, что, можно сказать, не знал ничего о Кире. Все это хлопотное время сосок-пеленок-распашонок, время ее младенчества и раннего детства, прошло мимо него. Он ее не укачивал, не кормил из бутылочки, а потом с ложечки. Не менял ей пеленки, не приучал к горшку, не гулял с ее коляской и не слышал, как она сказала свои первые слова.