– И все же я не понимаю!
Говоров вскинул голову:
– Я тебя уволил! Перевел! Со мной уезжаешь! В область! Может, хватит уже?! Набегались?
В эту самую минуту к двери кабинета подошел Шульгин. Он уже минут пять бродил по коридорам Дома пионеров, наслаждаясь созерцанием детских лиц так, как ими могут наслаждаться только немолодые люди, прожившие жизнь одиноко – и только перешагнув полвека, вдруг отяготившиеся этим своим одиночеством. Все дети казались Шульгину очень красивыми и необычайно умными – куда нам, старикам! Потом он постоял на площадке, где шел сеанс одновременной игры мальчишек из шахматного кружка со взрослым мастером, украдкой помог одному из них избавиться от «дурацкого мата»[11] и, поправляя букет хризантем (под чутким приглядом Шульгина цветоводство в Ветровске расцвело воистину пышным цветом, так что никаких трудностей с тем, чтобы добыть хризантемы весной, лилии – поздней осенью, а розы и вовсе под Новый год, теперь не существовало), уже занес было руку, чтобы открыть дверь в Тасин кабинетик, как вдруг услышал взволнованные голоса Говорова и своей жены. Невольно вслушался в их разговор – да так и обмер…
– С Ритой развожусь – все, официально! – заявил Михаил. – С работы… С работы вряд ли снимут. Не те времена! Да и дети уже выросли, бояться нечего!
Шульгин покачнулся, почувствовал, что сердце болезненно заколотилось.
– То есть ты вот так все решил за меня?! – раздался неприязненный голос Таси, и Шульгину стало чуть легче дышать. – Да? То есть ты вот так взял и решил?!
Кажется, предложение Михаила не пришлось ей по нраву!
Слава богу…
– А ты меня спросил? – Гнев в Тасином голосе нарастал. – Ты… ты подумай о Шульгине! Он столько сделал для меня! В конце концов, он мой муж, Миша! И потом, он болеет!
Шульгин почувствовал, как у него похолодело лицо.
«В конце концов, он мой муж!»
Да, похоже, это для Таси именно в конце концов, на последнем месте. А о любви вообще ни слова не сказано…
Только о болезни! Значит, жалость? По-прежнему только жалость?!
Само собой, и Говоров не мог этого не заметить!
– Вот! – услышал Шульгин его гневный голос. – Про благодарность – это ты правильно, хорошо сказала. А про болезнь – это удар под дых! Дементий – мужик, ему жалость твоя не нужна! Так что ты разберись наконец: ты его любишь или жалеешь?!
«Вопрос хороший, – невесело подумал Шульгин. – Я на него ответа так и не получил. Да и сама Тася этого ответа не знает!»
– Тася, ты на меня смотри, а не в пол! – закричал Говоров, и Шульгин не удержался – заглянул в приоткрытую дверь.
Заглянул – и тут же отпрянул, увидев, как Говоров схватил Тасю в объятия и поцеловал.