– Подожди, – сказал Говоров. – Садись, Вера Кондратьевна!
– Значит, вы моего Родюшу знаете? – обрадовалась она.
– Знаем, – буркнул Говоров.
– Чудно, – прокряхтела Камышова, тяжело усаживаясь на заднее сиденье. – А чего он в такую глушь забрался? Жил себе в общежитии, со всеми удобствами. А тут вона – одно поле да лес! Грибы-то хоть есть?
Егорыч прихлопнул за ней дверцу и вернулся за руль.
– Поехали, Егорыч! – скомандовал Говоров.
– Куда? – с тревогой спросил водитель.
– Разворачивайся!
Егорыч развернулся так стремительно и лихо, как, бывало, на фронте разворачивал «Виллис», когда приходилось уходить из-под обстрела. Только то, что случилось сейчас, было пострашней всякого обстрела, ей-богу!
– Эй! Ты куда меня разворачиваешь?! – заверещала Камышова. – Очумели, что ли?! А ну, вези прямо!
– Сидеть! – рявкнул Говоров, и она испуганно прикусила язык.
Похоже, баба оказалась не полной дурой и сообразила, что попала в какую-то неприятную историю, потому что за всю дорогу больше не пикнула и только тяжело, испуганно дышала, да так громко, что не слышала, как Говоров коротко объяснил Егорычу, куда ехать и что намерен делать.
Остановились у гостиницы «Юбилейная».
Говоров пошел вперед и слышал, как Вера ропщет – тихонько, впрочем, довольно робко:
– Так мне ж не надо в гостиницу! Зачем меня сюда привезли!
– Иди, – буркнул Егорыч. – Хуже будет!
– А кто он? – свистящим шепотом спросила Камышова, и Говоров понял, что речь идет о нем.
– Иди! – мрачно ответил Егорыч. – Телевизор надо чаще смотреть!
– Я смотрю… – пролепетала она.
В этой маленькой закрытой гостинице перед вторым секретарем обкома партии все настолько вытягивались по стойке «смирно», что ключ от номера Говорову выдали, даже не спросив паспорта Камышовой.
Вот и хорошо… Небось слух о том, какую фамилию теперь носит Лиля, облетел весь город! И можно представить, какие пошли бы сейчас догадки да сплетни.
Вот чего Михаил хотел избежать любой ценой – сплетен! Сплетен вокруг своего имени – вокруг имени Лили. Позорных сплетен.
Чем меньше людей будет знать о том, кто эта молодка, тем легче будет накинуть платки на болтливые ротки.
Едва войдя в номер, первым делом Камышова ринулась в туалет, ну, видно, облегчившись, осмелела, потому что сразу перешла в наступление:
– Чего меня сюда привезли-то?!
– Садись, – велел Михаил Иванович.
– А может, я постоять хочу! – строптиво заявила она.
– Сядь, я сказал! – так рыкнул Говоров, что бабенка плюхнулась даже не на стул, а на прикроватную тумбочку.
Он перевел дыхание.
– Ты о муже хотела узнать, Вера Кондратьевна? – проговорил сдавленно. – Так он больше тебе не муж!