Заглянул через ее плечо, всмотрелся в розовевшее среди пены кружев личико Киры – и умилился:
– Ух ты! Смотри-ка, похожа! На меня, на деда похожа!
Он чмокнул Тасю в щеку, отдал ей свой букет и сказал:
– Поздравляю! Ну, Егорыч, чего стоишь?!
– Молодец, коза! – выкрикнул Егорыч.
Начали одаривать врачей и медсестер традиционными конфетами и шампанским, а Лилю обступили друзья. Тася осторожно приняла у нее младенца.
А у Лили не хватало рук для цветов, которые ей со всех сторон давали ребята и девушки – друзья-студенты. Но вот их словно ветром сдуло – побежали пить шампанское, которое уже разливал Говоров.
Ну, тут наконец дождались своей очереди охать и ахать Евсеич с Варварой. И вот раскрасневшийся Михаил Иванович приобнял Тасю за плечи, потом распахнул перед ней дверцу «Волги», улыбнулся Лиле:
– Садись, дочка! Домой поедем!
Однако Тася с Лилей, переглянувшись, прошли мимо и направились к точно такой же черной «Волге», стоящей поодаль. Из нее, тяжело опираясь на палку, выбрался Шульгин и, поцеловав Лилю, распахнул заднюю дверцу.
Говоров стоял онемев, однако Родион сорвался с места:
– Лиля! Что это за демарш?!
В голосе его звучала еле сдерживаемая ярость.
Однако Лиля смотрела без страха и точно так же твердо произнесла:
– Я не вернусь домой. Не хочу видеть ни тебя… – взглянула поверх его плеча, – …ни тебя, папа. Мы с Кирой будем жить у мамы.
– При чем здесь мама?! – пожал плечами Родион. – Лиля, у нас с тобой своя семья!
– Какая семья?! – горько усмехнулась Лиля. – О чем ты говоришь? Сколько у тебя их?! Две, три, пять?
Родион только глаза опустил.
Тяжело ступая, подошел Говоров – у него был вид человека, который не вполне понимает, что происходит. А главное, каким приказом это можно исправить.
– А ты, папочка, – повернулась к нему Лиля, – покрывал его. Предатель! Хотел, чтобы я жила в этой грязи!
– Не говори ерунды, Лилька! – взмолился Михаил Иванович. – Ты устала, измотана…
Не слушая, Лиля села в машину, взяла ребенка.
Говоров резко схватил за руку Тасю:
– Ты-то зачем ей потакаешь?!
Шульгин шагнул вперед.
– Оставь Тасю. Она пока моя жена! – Властно кивнул ей: – Садись в машину!
Захлопнул за ней дверцу, пошел к переднему сиденью.
Говоров заступил ему дорогу:
– Радуешься? Всех отобрал у меня? И Тасю, и Лильку… и внучку!
– Пока, друже, – невозмутимо ответил Шульгин. Повернулся к Родиону и сообщил: – А ты, Камышев, – осёл на двух копытах.
«Волга» Шульгина уехала.
Говоров исподлобья взглянул на Родиона. Он и сам не знал, ненавидит этого парня или жалеет. Он и сам не знал, ненавидит или жалеет себя самого…