* * *
Лесное болотце, выползшее краем своим на просеку.
Иван, Сеня, Петро, Виктор, Николай Филиппович гатят болотце, кладут лежневку. Валят бензопилой лиственницы, сосны, ели, трактором подтягивают деревья к болотцу и сталкивают их в жижу: сначала деревья кладут, что называется, навалом, кое-где скрепляя стальными скобами, и уже потом на это основание настелют продольные бревна, а на них — бревнышки поперек — получится лежневка, этакий бревенчатый мосток через болотце.
За бригадира в этой временной артели — старший по возрасту Николай Филиппович. Он показывает Сене, куда подтаскивать бревна трактором; он лезет в болотце, когда остальные мужики кантуют бревна; то подменяет Петра на бензопиле, то берется за топор.
Работают споро, воистину артельно: редко перекуривают и подолгу спин не разгибают. Но можно заметить, что Иван старается больше всех — он недавний здесь, и надо показать, что появился работник, а не какой-нибудь приживала.
Иван чуть раньше Николая Филипповича лезет в болотце, чуть дольше остальных не выпускает топора, не то чтобы из кожи вон лезет, но выказывает старожилам уважение рабочей неутомимостью и тщательностью.
Николай Филиппович — после третьего или пятого пота — командует с протяжной шутливостью:
— Весла суши-и!
На сухом взгорочке у елового пня стоит фляга с ключевой водой, на фляге черпачок из бересты — кто-то не поленился, согнул на скорую руку ковшичек. Сюда и собирается бригада. Мужики с блаженными вздохами опускаются в рыжеющий земляничник возле пня, снимают каски, утирают лбы. Петро на коленях тянется к фляге, зачерпывает, истово пьет, потом, оттопыривая, тряся влажными губами, выдыхает: «С-сладка!» Снова зачерпывает, передает ковшик Семену. Спрашивает у Николая Филиппыча:
— Ты когда-нибудь боцманом был?
— Кем я только не был! Вспоминать не берусь.
— Не помнишь, не надо. — Петр превратился в этакого водочерпия. Теперь протягивает ковшичек Николаю Филипповичу. — Тогда другое объясни: что это Ваня-новенький, как наскипидаренный, остановиться не может.
Иван, оставшийся на лежневке, вырубает в это время осиновые жерди, ошкуривает их, забивает вдоль лежневки колья, приколачивает к ним жерди — выходят ладные, сияющие влажной белизной перильца. Николай Филиппович пристально молчит, потом отвечает Петру:
— Старается.
Виктор вскакивает, нетерпеливо бежит к Ивану. Возле перилец долго, чтоб все обратили внимание, трет ладонь о штанину:
— Кабы не захватать. Хороши. Ухватисты. — Виктор пробует перильца на прочность. — Ваня, для кого постарался?
— Для тебя. А для других — на память.