— Поправлял один… Сорвался оттуда — и с концом.
— Кран бы подогнали. С подвеской.
— Все краны давно вперед ушли, на главный ход.
* * *
Бревенчатая изба с шестами антенн, в ней аэродромные службы и аэровокзал. У билетной стойки Татьяна и старуха эвенка в национальном халате и расшитых бисером гурумах, сапогах из оленьей шкуры. Старуха, видимо, прилетела на АН-2, стоящем возле аэровокзала. Татьяна читает бумажку, протянутую старухой, что-то отвечает. Старуха оттягивает платок от уха, тычет в него: говори, мол, громче. Татьяна кричит:
— Завтра ваш самолет!.. Как, где спать? Сейчас, что ли?.. Ах, устала. Хорошо, бабушка, сейчас устрою!
Татьяна берет старуху под руку, ведет ее за служебную перегородку. Старуха вдруг вывертывается из рук Татьяны. Семенит к выходу на поле. Татьяна задерживает ее, опять кричит:
— Принесем ваш мешок! Никуда не денется!
Уводит старуху.
Иван с новыми товарищами проходили мимо, когда Татьяна вела старуху. Сеня, Виктор, Петро приветственно подняли руки, Татьяна сдержанно ответила улыбкой и чуть приподнятой рукой.
Иван, за компанию, тоже помахал Татьяне, этак машинально-невнимательно.
* * *
Звучный, прозрачный августовский день; как бы порознь отдельные слышны голоса, шаги, урчанье моторов. Иван потихоньку идет по Каре, вертит головой, рассматривая село, запоминая его, приостанавливается под молодым кедром и дружески похлопывает по стволу — тоже знакомится.
Иван о чем-то спрашивает встречных, все машут в сторону путеукладчика, поднявшего звено рельсов со шпалами за околицей Кары. Иван по шпалам идет к путеукладчику. Таборов проверяет, хорошо ли уложен путь — тяжело подпрыгивает на шпалах, пробует, не прогибаются ли рельсы.
Сует Ивану короткопалую, жесткую ладонь.
— Таборов, Афанасий. — Берет бумагу из отдела кадров, не читая, прячет в карман. — Где бывал, что видел?
— Нефтепромысел, ГЭСы, три полевых сезона в Забайкалье.
— Сейчас откуда?
— С курорта.
— Кантуешься, значит.
— Заслуженно отдыхал.
— Топор держал?
— Было.
— На тракторе можешь?
— Приходилось.
— Так что же ты? Что стоишь?! Лясы точишь. Иди и работай. Время-то, время — ни секунды не вернешь! — Таборов тихо кричит, с болью и дрожью в голосе, тычет рукавицей в сторону близкой тайги, откуда слышны бензопилы и рев трелевщика.
— С тобой что? Ты чего со мной, как в кино? Артист, что ли?
— Со мной — в норме. Но ты меня должен с одного раза запомнить.
— Ясно. Значит, у тебя прием такой? Чтоб человек разбирался, кто же такой Афанасий Таборов?
— Примерно.
— Тогда учти: я работать приехал, а не о тебе думать.
Иван спускается с насыпи, оглядывается, вступая на просеку: изувеченная тракторами земля, обширная поляна в торосах пней. С двух сторон поляну ограничивают ели да рябины, с третьей — шпалы, свежая насыпь, туша путеукладчика.