— Уже пошел?
— Уже.
— Таборову привет.
Иван идет к калитке, оглядывается, хочет что-то сказать, но Татьяны уже нет. Вовка кричит:
— Ваня! Ты завтра придешь, а я живу и чирикаю! — Вовка хохочет.
* * *
Таборов и Иван. Таборов спрашивает:
— Был у Татьяны?
— Кланяется тебе.
— Как она там?
— Не посылай больше к ней никого. Мне нетрудно, и время у меня всегда есть.
— Даже вон как!
— Ты против, что ли?
— А ты почему такой шустрый?
— Ты запомни, мне нетрудно туда ходить.
— Запомнил. Она тебя просила?
— Нет. Сам так решил.
— И что из этого выйдет?
— Не знаю.
— Как мужик мужику. Ходи, конечно, тут не запретишь. Но крепко подумай.
— Подумаю.
— Вопросов нет. Разве что последний: время, значит, пришло?
— Иди-ка ты.
* * *
Вечером Иван опять стучит в Татьянину дверь. Открывает Вовка:
— Ой, Ваня! Ура! — Вовка кидается было на шею, но спохватывается и протягивает руку.
— А я один. Мать ушла, бабушка Тася хворает.
— Понятно. Живешь и чирикаешь. Еще чем занимаешься?
— У окошка сидел, а тебя не видел. На турнике три раза подтянулся — больше расхотелось.
— А мог бы больше-то?
— Запросто.
На столе груда фотографий.
— А это что? — удивился Иван.
— Хотел альбом посмотреть, да рассыпал.
Иван поднимает одну и рассматривает. На фотографии Татьяна снята летом, сидящей в развилке старой березы, и тень живой листвы мешается с листьями сарафанного узора. Татьяна сидит, удерживаясь руками за ветви. Она Смеется. Глаза горячо и счастливо выплескивают, отдают смех тому, кого не видно на фотокарточке.
— Вот это рада человеку.
— Что, Ваня?
— Хорошо как смеется.
Вовка вдруг с гордостью говорит:
— А я из-за тебя с матерью разругался.
— Как?
— Я ее спросил: «Не знаешь, Ваня придет сегодня?» А она: «Передохне́т, а то и так зарядил». А я ей: «А тебе что, жалко, что ли?»
— А она?
— В угол меня — и ушла…
— Что же ты не в углу?
— Ну да. Никого нет, а я — стой.
— Пойдем! Айда проветримся. Мать навестим, посмотрим, как ей дежурится.
* * *
Идут по улице, ведущей к аэропорту. В зале ожидания старик охотник с двумя лайками, мать с младенцем на руках, две-три фигуры, спящих с ногами на лавках.
Татьяна за стойкой с надписью: «Диспетчер отдела перевозок». За стойкой же, рядом с Татьяной, долговязый веснушчатый летчик, дожидаясь загрузочной ведомости, балагурит:
— Все жду, Таня, когда на свадьбу пригласишь. Говори, когда свадьба, чтоб приземлиться вовремя.
— Женихов не вижу. Ты сулил сосватать, да, видно, все некогда: ты — в небе, я — на земле.
— Пол-эскадрильи вокруг тебя вьется. Какие тебе женихи нужны?
— Как ты, Васенька. Только пониже и без конопатин.
— Да выведу я конопатины! Таня! Только скажи. И приседать буду, чтоб пониже казаться. — Он помахивает ведомостью, чтоб просохли чернила.