Таня говорит сухо и холодно:
— Хватит, Ваня. Прогулялись, пора возвращаться. Не стучись, никто гнать не будет.
* * *
Сеня и Таборов возле общежития. Сеня волнуется, потеет.
— Что делать, Афанасий Кузьмич? Нина Федоровна приехала.
— Какая Нина Федоровна?
— Супруга моя. Вон стоит.
Под сосной, невдалеке от общежития, среди авосек, баулов, мешков, стоит Нина Федоровна.
— И что она там делает?
— Она в сторонке привыкла, Афанасий Кузьмич. Вот приехала, ждет.
— Подожди, подожди. Как приехала?! Сеня, ты дурака не валяй. Я тебе раздельно повторяю, если не помнишь: женам приезжать пока некуда.
— Без спроса, Афанасий Кузьмич. Говорит, извелась и больше терпеть не могла.
— Смотри, какая чувствительная. А ты ей говорил мужское «нельзя»? То есть, когда женщина ни с места, если ей не велят?
— Говорит, таких писем не было. Говорит, что это за порядок: муж здесь, жена там.
— Та-ак, Сеня. Молодец. Хорошо пересказываешь. Теперь запоминай. Первое: не вздумай Нину Федоровну натравлять на меня — руки не подам и из всех списков вычеркну. Второе: завтра первым же рейсом отправишь домой — повадки никому не дам, иначе за три пятилетки не построим. Иди, Сеня, и скажи ей «нельзя», да свое «нельзя» скажи, а не мое.
* * *
Избушка, наподобие бани, стоит на берегу ручья, в избушке — дизельная, дающая свет поселку строителей. На завалинке дизельной Николай Филиппович читает газету. На берегу ручья появляется Сеня.
— Светильщику привет!
Николай Филиппович, не отрываясь от газеты, кивает.
— Филиппыч, у тебя солярки много? — Сеня садится рядом с ним.
— Хоть залейся, хоть утопись. Ты случайно не для своей Нины Федоровны местечко приглядываешь? Может, омуток для нее подыскиваешь?
— Нина Федоровна завтра улетит, но этой встречи век мне не забудет.
— Утешь. Ей, может, жить тут необязательно, а утешение требуется.
— Да вот просить тебя пришел. — Сеня ерзает на завалинке, с мукой смотрит на Николая Филипповича. — Может, движок пораньше вырубишь. Мол, солярка кончилась. А? Филиппыч?
— Все в наших руках. Сеня. Ты только силы свои рассчитай. Хватит ли сил, если я рано выключу?
— Спасибо, Филиппыч.
В комнате общежития за столом сидят Виктор, Иван, Петро, Сеня. Угол у окна непривычно завешен простыней — за ней кровать Сени. Сидящие нет-нет да и покосятся на простыню. Нина Федоровна в просторном домашнем сарафане. Она молча, с некоторой хмурью на щекастом сияющем лице, — являет из сумки привезенные гостинцы. Режет сало, пироги, выкладывает ватрушки, шаньки, всевозможные крендельки. Мужчины терпеливо ждут приглашения к столу.
Виктор разливается соловьем: