— Ну теперь я все понимаю. Сеня тут хвалил-расхваливал тебя, Нина Федоровна, на всем свете лучше нет. Теперь верю. Если б меня так кормили, если б обо мне так думали!
Нина Федоровна будто не слышит Виктора, ни на кого не глядит, а особенно старательно обходит взглядом Сеню. Он, расчувствовавшись на слова Виктора, норовит погладить Нину Федоровну.
— Нинок у меня — золото. Всегда душа в душу жили. Скажи, Нинок.
Нина Федоровна замирает и с презрительным удивлением косится на Сенину руку, обнявшую ее мощный стан. Сеня неохотно, с виноватым вздохом убирает руку.
Тут как тут Петро — со своей резонерски-бестактной манерой вмешивается в чужие дела:
— Конечно, Таборов перехватил. Что, нельзя вам какой-нибудь балок под жилье приспособить? Сеня у нас за троих пашет, мог бы уважить его по работе.
Мужчины неловко молчат. Нина Федоровна обращает наконец внимание на Сеню: подвигает к нему большое блюдо с домашней ветчиной.
— Семен Иваныч, угощай. Давай приглашай товарищей за стол.
Сеня, радостно вспыхнув, берет вилку, но в это время медленно гаснет лампочка.
— Вот те на-а… — протянул разочарованно Виктор.
— Пора перекурить, — поднимается Иван. — Самое время посумерничать.
За ним поднимается Виктор.
— Извините, конечно, пирожок вот этот я про запас прихвачу.
За ним идет Петр, в дверях мешкает:
— Ну, мы пошли, Сеня, не торопясь покурим, подышим. Так что счастливо оставаться.
Под сосною у общежития на лавочке сидят Виктор, Петро, Иван.
— Вот представьте, — говорит Виктор, — ко мне приезжает женщина. Я в ней души не чаю. Да я бы за ночь землянку вырыл. Таборова бы подальше послал и знать ничего не знаю.
— Землянку рыть ты сейчас прямо и начинай. Таборова тоже сейчас можешь. — Петро смеется. — А вот где женщину возьмешь? Есть такая в каком-нибудь краю?
— Нету. — Виктор встает. — Но, Петя, душа моя готова встретить такую. Только такую.
— Жало у нашего Пети всегда наготове. — Иван толкает Петра в бок и пытается вытеснить со скамейки.
— А что я такого сказал? — Петро удерживается на скамейке, ответно толкает Ивана. — Где такие женщины, чтоб ради них землянки рыть? Неоткуда им взяться. А какие есть, те хотят получше устроиться, при горячей воде жить и при теплом клозете. В землянку не заманишь.
— Петю, видно, однажды так скрутили, что на край света сбежал и все оглядывается. — Виктор всматривается в темень.
— Никто меня не скручивал. Но кое-что я повидал и в свеженькие лопухи не гожусь. Вот ты, Ваня, готов землянку рыть?
— А что? Что бы сказала, то бы и делал…
Из темноты, чертыхаясь, выходит Николай Филиппович, потирает лоб.