— Я не о том клялась! — закричала сухопарая баба.
Глаза её сверкнули бешеной злобой, и Орлова спросила себя: что же такое натворил церковный староста, чтобы собственная жена так его возненавидела? Испепелив поднявшегося с пола мужа презрительным взглядом, старостиха уточнила: — Я сказала, что знаю о его шашнях с кухаркой, больше ничего…
Повисшая тишина оказалась настоящим подарком — Орлова наконец-то смогла задать свой вопрос. Она обратилась к злобной хозяйке дома:
— А с вашим жильцом у кухарки тоже шашни были?
— А как же! Эта шалава ни одного мужика не пропускала…
Поняв, к чему клонит кузина, в разговор вступила Аннет:
— Вот видите! У жильца тоже мог быть мотив, чтобы убить свою любовницу. Когда уехал этот мужчина?
— Да сегодня же, матушка, сегодня и убыл! — вскричал подозреваемый. — И часа не прошло, как за ним дверь закрылась, а тут уж и Параскеву нашли. А я в храме был, оклады считал к вашему приезду.
— Да, он обещал мне сделать окончательный расчёт по серебру, — подтвердила Орлова-Чесменская.
— Вот-вот, именно так, ваше сиятельство! Я всё подсчитал, у меня записано…
Староста вытащил из кармана сложенный в несколько раз листок и протянул его графине. Та развернула, увидела схему размещения икон, а около каждого из нарисованных квадратиков стояла цифра. Графиня протянула листок приставу и подтвердила:
— Именно этой бумаги я и ждала.
По лицу полицейского было видно, насколько он не рад вмешательству. Впрочем, пристава можно было понять: рушилось уже, казалось бы, удачно завершённое дознание. Орлова обратилась к хозяевам дома:
— Повторите фамилию жильца.
— Сидихин! Вот и в домовой книге записано… У меня всё — как положено, кругом порядок, — засуетился подозреваемый и кинулся к стоящему в углу шкафу. Достал конторскую книгу в синем коленкоре и открыл её на нужной странице. Там значилось: «Частный маклер Феофан Иванов Сидихин».
До Аннет тоже наконец-то дошло, о ком идёт речь. И без того большие карие глаза графини совсем округлились, и она вцепилась в руку кузины.
— Убийство, наверное, совершено с особой жестокостью? — обратилась к приставу Агата Андреевна.
— Да уж, — отозвался полицейский, — это нужно совсем с ума съехать, чтобы натворить такое.
— Вы разрешите мне взглянуть?
Пристав воззрился на Орлову с непередаваемым изумлением. Казалось, он не мог поверить, что дама обратилась к нему с подобной просьбой.
— Разрешите? — Теперь в тоне фрейлины прозвучали властные ноты.
Сообразив, что дама, приехавшая с первой богачкой Москвы Орловой-Чесменской, и сама небось не из простых, пристав обратился к одному из своих подчинённых: