Белль прильнула к нему, прошептав его имя то ли как молитву, то ли как проклятие. Он с удовольствием принял бы оба варианта.
Они стояли так некоторое время: он удовлетворял ее рукой, а она покачивала бедрами в такт каждому движению.
Это было похоже на ад. И на рай. Он должен закончить с этим и проникнуть в Белль, но продолжить прелюдию тоже хотелось. Они как будто находились в лимбе, между адом и раем, где ни один из них не мог насытиться.
Пламя становилось все ярче и горячее. Адаму казалось, будто он стоит в столпе света, а вокруг кромешная тьма.
— Адам… — выдавила Белль. — Прошу тебя…
Он замедлил движения.
— О чем ты просишь?
— Зайди в меня.
Его захлестнула волна удовольствия, и, оказалось, он совершенно не способен сопротивляться простой просьбе. Дрожащими руками он расстегнул ремень, ширинку и рывком сбросил с себя брюки и нижнее белье. Затем поддел пальцем ее трусики и отодвинул их в сторону.
От такого зрелища Адам застонал. Ох уж эти округлые ягодицы и волнующая женская плоть, проглядывающая между разведенными бедрами…
Он не мог и не хотел сопротивляться. Проникнуть в нее было единственным его желанием.
Войдя в нее всего на пару сантиметров, он проверил ее готовность.
С невероятной силой сжав челюсти, он подумал, что так от зубов может ничего не остаться.
Он снова схватил ее за бедро, сильнее прижал запястьями к стене и погрузился глубже. Белль застонала, по ее телу побежали мурашки, а потом она оглянулась через плечо. Неожиданный зрительный контакт вызвал разряд электрического тока, и Адам зашел до конца. Одной рукой он обнял ее за талию, а другой стимулировал клитор, одновременно поддерживая ритм, который вскоре унесет их в беспамятство.
Снова и снова выкрикивая его имя, она заставляла его двигаться быстрее, а ему хотелось, чтобы это длилось вечно.
Он освободил ее запястья и, вцепившись ей в бедра, сделал последний грубый рывок, после чего отстранился.
— В чем дело? — спросила она ошеломленно.
— Доверься мне, — ответил он чужим, незнакомым голосом. Затем повернул Белль к себе, страстно поцеловал, поднял на руки, донес до кровати и опустил ее на постель. — Ложись! — скомандовал он.
Она подчинилась, свесив ноги с края кровати, откинув голову и выставив грудь вперед. Как будто невинную красавицу приносили в жертву страшному чудовищу в замке. Но даже эта параллель не остановила Адама.
Да, он все-таки оставался чудовищем. И спасения нет.
Он приподнял ее за ноги, вынуждая обвить его талию. Она снова подчинилась. Тогда он зашел в нее глубоко. Вскрикнув, Белль закрыла лицо ладонью, а он двигался, по-прежнему стоя у края кровати.