Сейчас полузверь не был уверен, что гибель в подземельях темных эльфов при падении с моста почетна или достойна настоящего полузверя. Он успел привыкнуть к зверенышу и его честным порывам делать все по закону, а теперь во рту появилась горечь, в груди закипело горячее, похожее на гнев, но отдающее чем-то гадким и безысходным. А еще Лотер не знал, что сказать его матери, которая отпустила сына с вожаком, а тот не вернулся.
— Ох ты дрянь… — выдохнул полузверь так тяжело, что потолок подземелья должен был стать немного ниже.
Вельда, нервная и дерганная, приблизилась и положила прохладные пальцы ему на плечо.
— Он был прямо за нами, — попыталась приободрить его воржиха.
Полузверь промолчал. Он не видел Фалка ни впереди, ни позади, всецело сосредоточившись на спасении Вельды. В итоге вышло, что он сделал выбор. Выбор не в пользу члена своей стаи, что не слишком достойно.
— Ты не мог углядеть за обоими, — сказала она.
— А должен был. Какой я вожак, если не могу?
Вельда стала аккуратно поглаживать его по плечу, видимо, надеясь так утихомирить, но полузверь раздраженно стряхнул ее пальцы. Воржиха поспешно отстранилась, чтобы не нервировать огорченного полузверя, и замерла.
Мрачнее и злясь все больше, Лотер медленно прошел вперед и заглянул за обломанный край моста. Там все та же непроглядная бездна, из которой не донеслось ни одного удара о дно. Его передернуло, когда представил, что звереныш все еще летит в пропасть.
И помочь ему он никак не мог.
В бессилии полузверь зарычал, так, что воржиха вздрогнула, затем развернулся и широкими шагами двинулся по мосту.
Вельда попыталась заговорить:
— Лотер, что мы…
— Пошли! — рявкнул полузверь.
— А Фалк?
— Ты его где-нибудь видишь? — огрызнулся он.
Воржиха прикусила язык и посеменила следом, смиренно понурив голову и стараясь не издавать ни единого звука.
Полузверь, и без того отягощенный думами, еще больше погрузился в себя. Он всегда отличался от остальных воргов тем, что не мог выбросить слабого волчонка, подкармливал лисят, что шло вразрез с законами стаи. Фалка нет, и любой другой ворг, да и сам Фалк принял бы это, как неизбежность. Лотер к смерти относился так же. Но сейчас казалось, что в гибели звереныша есть и его вина.
Они всё молчали, хотя Вельда осмелела и теперь идет слева, тихая и смирная, время от времени поглядывая на него из-под пушистых ресниц.
Наконец, она решилась заговорить.
— Лотер, ты ничего не мог сделать. В конце концов, он ворг.
— Знаю, — отозвался полузверь.
— И смерть в походе не так уж плоха.
— Знаю.
— А то, что не в драке, об этом можно не говорить. Он всегда отважно сражался.