— Хороша семейка, члены которой с удовольствием расхитили бы все кооперативное имущество, вплоть до последнего гвоздя, — возразила Мока. — И это не первый случай. Ну ладно, до сих пор воровали только люцерну, отруби и тому подобное, но брезент нельзя спрятать так, чтобы не нашли вора.
— Вора нечего ловить, — нехотя пробормотал сторож. — Ведь он не закоренелый жулик. Надо предупреждать кражи.
— Но эту кражу уже не предупредишь, — безнадежно махнула рукой агрономша, и ее нежные щеки стали постепенно краснеть. (Дани удивляло, почему белая нежная кожа на лице у Моки, целые дни проводившей в поле, не загорала, не трескалась, не лупилась на солнце, как штукатурка у старых домов.) — Надо теперь же принять меры, если мы не хотим, чтобы народ сел нам на голову. Вы как член партии должны это понимать.
— Да ведь люди здесь не воры, — попытался еще раз возразить сторож, но больше спорить не стал.
— Подождите, товарищ агроном, — вмешался Дани. — Что важней? Найти брезент или унизить человека?
— Так как речь идет о краже брезента, я не могу отделить одно от другого.
— А именно это важно сделать, — сказал Дани и обратился к сторожу: — Кто работал в тот день в Ореховой долине?
— Ну, животноводы…
— А еще кто?
— Три подводы послали туда за зелеными кормами. И бригада Иштвана Прохазки рыхлила кукурузу.
— Брезент увезли на подводе или запрятали где-нибудь там поблизости. Дядя Андриш, объявите всем, кто вчера работал в Ореховой долине, пусть в трехдневный срок вернут брезент. Иначе мы заявим в полицию и произведут обыск во всех домах, во всех без исключения, и у вас, и у меня. И не поздоровится тому, у кого на чердаке или в сарае под сеном найдется этот проклятый брезент!
Старик Сентеш удовлетворенно улыбнулся и пошел к двери, с трудом волоча свои искалеченные ревматизмом ноги.
Мока лишь молча вздохнула. Конечно, в госхозе… да и в старом кооперативе… Эх! Когда же здесь будет порядок? Метут сор из одного угла в другой.
Тяжелые предчувствия мучили Дюри Пеллека. Если украденный брезент обнаружат на чердаке у Регины, ее в лучшем случае отправят в деревню к родственникам. А где он найдет тогда ежедневно горячий обед и раз в неделю куриный бульон? Его мать стала совсем плоха. «Долго она не протянет», — говорили друг другу родные и навещавшие ее соседки.
Как-то раз Дюри забыл захватить с собой ключ от домашнего чулана и в полдень прибежал в деревню. Он с удивлением обнаружил, что бутыль с палинкой стоит нетронутая. Тогда он понял, что его матери приходит конец. Она уже никогда не поправится, не сможет стирать, заниматься уборкой, готовить обед и ужин. Раньше, когда он возвращался вечером домой с поля, «ужин» еще носился по двору. Пока Дюри распрягал лошадей, задавал им сена, цыпленок уже оказывался на столе. Приправленный перцем, в сметанном соусе, он аппетитно дымился рядом с галушками и огуречным салатом…