Прохазка же думал про себя: пусть только восстановится порядок, а потом он поднимет вопрос о секретаре парторганизации. Действительно, в чем же дело: они либералы или Ференц Мок сектант? Ведь, несомненно, кто-то из них не прав.
Попытки коммунистов наладить работу в кооперативе ни к чему не привели. Бригадирам приходилось каждое утро объезжать на велосипедах деревню, но все меньше и меньше людей выходило в поле. Пятьсот хольдов кукурузы, картофеля, сахарной свеклы было еще не убрано.
Сначала Дани не понимал размеров бедствия. Он вспоминал о том, что слышал на районных совещаниях, и ему не хватало пальцев, чтобы сосчитать, сколько раз жаловались председатели других кооперативов, что не могут даже к полудню выгнать людей на работу. «Видно, это общая болезнь и до нас теперь тоже дошла зараза», — думал он. Дани не мог допустить и мысли, что народ, слывущий в округе трудолюбивым, способен оставить гнить на полях богатый урожай. Кризис пройдет, и все наладится, утешал он себя.
После того как Дани выбрали председателем, он был всегда в курсе всех событий. Если в шесть часов вечера что-нибудь случалось в поле или на противоположном конце деревни, четверть седьмого он уже знал об этом. В семь часов десятый человек докладывал ему о происшедшем.
Теперь между ним и людьми точно выросла невидимая стена. Сперва крестьяне, отлынивавшие от работы, в разговоре с ним выставляли избитые предлоги, потом личные обиды. Затем общее недовольство поглотило личные обиды, как сорняк впитал грунтовые воды.
— Знаешь, сынок, — сказал Мадарасу Андриш Сентеш, — народ неохотно работает, если не видит в том никакого проку.
Дани сам был крестьянином и знал, что в деревне употребляют слово «прок», когда стыдятся произнести слово «деньги».
— А почему нет проку? — с удивлением спросил он. — Все лето мы платили людям аванс и роздали зерно.
Старик посмотрел на Дани усталым взглядом.
— Дело известное, сынок… Я только передаю тебе, о чем толкуют люди. Они боятся, что даром проработали весь год и у них не будет с этого проку.
— А как они думают, откуда может быть прок? У нас такие же земельные наделы, как и раньше. Эта земля в прошлом году кормила деревню, почему не прокормит теперь?
— На меня, сынок, ты можешь положиться. А народ прямо свихнулся. Ложные слухи всех сбили с толку. Вчера вечером в трактире один мужик просипел: «Я и сидя на корточках дождусь, пока придут американцы».
— Народ взбаламучен. Но кто взбаламутил его?
Дани подозревал своего дядю. Но чем больше он думал, тем менее вероятным казалось ему подобное предположение. Как бы глубоко ни ненавидел его этот озлобленный, хитрый человек, у него нет такого влияния в деревне, чтобы взбаламутить чуть ли не весь народ. И если все-таки это дело его рук, то почему недовольные не поминают Дани Мадараса? Почему все говорят только о деньгах?