Наконец дома. БМВ едва слышно вздохнул распрямляющейся после снятой с него тяжести подвеской. Я закатил мотоцикл на стоянку в гараж у стены, похлопал по седлу.
-Отдыхай теперь пару деньков. Скоро пора тебе и на зимнюю длительную стоянку. Последние дни октября. Холодно становиться уже, а то бы вместе на тебе и в Баварию помчали, если бы лето было, на родину твою. Туда, где тебя десять лет назад склепали.
Мотоцикл в знак согласия потрескивал остывающим двигателем, обдавал теплом, приятным после октябрьского холодного ветра, дышал в лицо смесью масла и сгоревшего в цилиндрах бензина.
Бродя по дому из кухни в комнаты и обратно, собирал я сумку в дорогу на завтра. Не давал душевного покоя недавний случай с незнакомцем в баре. И подсунутая бумаженция. Проверка данных на скорую руку показала, что написанный адрес действительно принадлежит одной из библиотек третьего по величине города Германии, про распределение книг по полкам естественно ничего не узнать, пока не попадёшь сам в ту библиотеку, а имя с телефоном нигде официально не фигурирует. Дитрих Вайсс. Имеет ли он отношение к библиотеке, или же отдельный расклад? Звонить же по номеру не имело пока никакого смысла. Что сказать? Представьтесь, кто вы? На слабом немецком к тому же. Для начало надо хотя бы что-то в той же библеотеке рассмотреть. Или же плюнуть на подсунутое? Есть ли смысл в этом ковыряться, тем более что библиотека находится в стороне от запланированных точек работы, а времени и так в обрез. Я схватил было мобильный телефон, набрал номер Беатрис чтобы сообщить о проишествии, но отдёрнул в последний момент руку от кнопок. Что, собственно, ей особенного рассказать? Передать словами по телефону пережитые чувства было бы делом непростым, конкретной же информации кот наплакал, и ещё проверить надо. Я решил подождать, по возможности использовать полученные от незнакомца сведения, а по возвращении домой в четверг спокойно обсудить всё с Беатрис. Кто знает, при удачном раскладе может и будет чем похвастаться.
Поездка В Мюнхен превзошла все ожидания: измотанно-усталый от недосыпа и переизбытка чувств, но довольный результатами исследований, сидел я в снижающимся к Норрчёпингскому аэропорту самолётике. Сидел с почти невидимым со стороны, но тем не менее чрезвычайно весомым багажом; карты памяти электронных носителей информации, и пластиковая папка для бумажных копий формата А4 были туго упакованы ценными сведениями, тем, о чём я несколькими днями ранее и мечтать не смел. Физический же вес дорожного рюкзака вырос лишь на полтора кило, купленная в Мюнхенском аэропорту бутылка белого Мартини Бианко торчала из бокового отсека.