Это была старая женщина в простой тунике с длинными, совершенно седыми волосами. Её кожа стала похожа на дубовую кору, глаза цвета холодной стали взирали безжалостно.
Перед ней стоял кувшин и чаша для вина. Но к вину госпожа Статира пока не притронулась.
Когда Лик пошёл в дворик, на её лице не шевельнулся ни один мускул. Это хорошо.
Ей, конечно, не впервой видеть голых парней. Но приятно, что она даже не попробовала рассердиться.
— Мир вам, госпожа Статира!— произнёс невриец,— Я пришёл...
— Садись,— сказала она,— Ешь. Пей. Рассказывай.
Лик подчинился. Каменная скамья неприятно холодила яички. Ничего, сейчас согреется.
Еда была такая: кусок отварной телятины, ячменные лепёшки с козьим сыром, свежие оливки. Лик окончательно убедился, что сегодня боги к нему благосклонны.
Даже если его выгонят из поместья, он убежит с полным брюхом.
— Вы позволите мне принести благодарность моим богам?— спросил он, стараясь не смотреть на еду,— Перед трапезой, как это принято.
— Делай, что полагается,— сказала госпожа Статира.
— Когда я закончу, я поблагодарю и ваших.
— Нет нужды. Мы всё уже сделали.
Привратник подошёл к госпоже, и встал по правую руку. Это был достаточно красивый, высокий мужчина, скорее фригийского типа. Лик предположил, что он служит ей не только по хозяйству — и чудом удержался, чтобы не захихикать.
Нет, не время для непристойностей. Сейчас он будет делать нечто важное. Может быть, самое важное, что делает человек в этом мире.
Он выбрал для жертвоприношения самое красивое, что было на столе глиняную миску с оливками. Они были чисто вымыты и сверкали, как драгоценные камни.
Подношение предназначалось Луне. Она была его проклятием и она же его хранила. Невриец обхватил чашу двумя руками, поднял над головой и замер, бормоча молитву.
Молитва была на древнем, совершенно непонятном языке. Жрецы советовали не задумываться, что она могла значить, а вместо этого читать её как можно внимательней. Вдруг ошибёшься и жертва пролетит мимо Луны? Это никуда не годится.
Всё, конец.
Он поставил миску на стол и положил в рот сразу три штуки. На вкус оливки были такими же прекрасными, как и на вид.
— Почему ты ешь жертвенную еду?— вдруг спросила госпожа Статира.
— Но… я уже сделал подношение, и…
— Если ты его съешь, то богам ничего не останется.
— Нет, всё правильно. Боги своё уже съели.
— Съели? А что тогда в миске?
— Остатки. Мы делим с ними одну трапезу…
— По остаткам не заметно, чтобы их кто-то ел.
— Разумеется! Часть богов — она невидимая!
— Интересно рассуждаешь,— госпожа Статира наклонила голову,— Значит, часть богов — невидимая. А что случится, если какой-нибудь нечестивец не даст богам эту часть? Получается, боги будут обманут.