Захватчица парила в воздухе, ее глаза горели алым, в ладонях расцветали язычки пламени, тело сверкало броней из мезартиума, и она орудовала молниями, как копьями. От такого зрелища люди и божьи отпрыски почувствовали себя униженными и пораженными.
– Кто вы? – спросил Ферал с дрожью в голосе.
– Чего вы хотите? – потребовала ответа Сарай, страшась его услышать.
– Как она это делает? – напряженно поинтересовалась Руби. – Верните мой огонь!
Внезапным движением женщина метнула огненные цветы на пол далеко внизу, где те заискрились и погасли. Затем нетерпеливо взмахнула рукой, и туча тоже исчезла, забирая с собой дождь и молнии. Раздавалась лишь приглушенная дробь капель, стекающих с мокрых захватчиков, тучи рассеялись, и гром затих. Руби с Фералом пытались ухватиться за свои дары, надеясь, что те вернулись, но ничего не получалось. Женщина все еще владела их силами, в том числе и силой Лазло – как она любезно напомнила, когда подняла руки, сжала пальцы и призвала шарик из мезартиума с потолка. Тот полетел в ее руку быстрее, чем если бы падал, и приземлился с громким шлепком. Незнакомка сжала его и покрутила в пальцах. Огонь в ее глазах потух. Они стали карими, лютыми, и полностью сосредоточились на Лазло. Женщина обратилась к нему на непонятном языке, режущем слух, как ржавые петли и воронье карканье.
* * *
– Помнишь меня? – спросила Нова.
Она изучала своего врага сквозь дымку ненависти, и пусть он немного отличался от того, каким она его помнила, прошло уже больше двух сотен лет. Кто еще это мог быть? Это его серые глаза, его корабль и мир, который он выбрал.
Скатис, после стольких лет. Она чувствовала бурление его силы в своем теле, как в первый.
– Однажды ты меня испугался, но недостаточно, чтобы убить. Я сжимала твою глотку ошейником из мезартиума в тысяче радостных, убийственных снов. Ты назвал меня пиратом, хотя я таковым не являлась. Но теперь… Ты себе даже не представляешь.
Она подкинула мячик, прямо как он кинул его ей и Коре. И прошептала:
– Лови.
* * *
Лазло поймал его. Рефлекторно. Но как только мячик коснулся его руки, ловить стало нечего. Голубой металл разбрызгался по руке и начал подниматься. Лазло отпрянул, по-прежнему вытягивая руку, и тогда металл заскользил по его плечу, трансформируясь в волнистую полосу. Удлинившись и приняв облик змеи, мезартиум обвился вокруг шеи. Все это произошло за секунду, и не успел юноша опомниться, как змея открыла пасть и проглотила собственный хвост.
Лазло схватил ее. Она извивалась под его руками и казалась такой же живой, как Разалас или птица, которую он снял со стены – уже не бездумный металл, а существо, пробужденное силой воли.