– Ты как сюда? – Батя прошвырнулся взглядом по подвалу.
– Там. – Снизу щель была едва видна.
– Я пролезу?
– Неа.
Отец прошаркал к выходу, подергал обитую листовой жестью дверь. Заперта снаружи.
– Вот дерьмооооо, – протянул папаша и взъерошил мне волосы. Этот простой, абсолютно нетипичный для него жест вызвал у меня тонну горести. Где ж ты был со своей лаской? Почему мы здесь? Как же с мамой?! В животе набухла холодная тяжесть, уж больно отец на меня знакомо смотрел. Точно собирался отрезать, отгрызть, как заусенец. Вот сейчас он отвернется и скажет, будто вон тому кирпичу: «Ну, чего, пацан, пора тебе валить. А я уж тут, у стенки прикорну. Авось, не тронут спящего». Он даже рот открыл для похожей глупости, но тут заговорил совершенно новый человек. Сиделец в очках.
– Вам бы сообщника.
– Предлагаешь? – не обернулся отец, но по тону его стало ясно, никому в этом подвале он не доверяет.
– Отоприте клетку, и я расскажу, как отсюда выбраться.
– Гарантии?
Очкастый широко развел руками. Его губы расползлись в тонкую, слишком расчетливую улыбку. Мне этот тип не нравился. Видимо, отец имел схожее мнение.
– В одиночку управлюсь, – пробурчал он и опять попробовал дверь на прочность.
– Зря упорствуете, – откинулся к стене неприятный тип.
– Лады, – прислонился к стене напротив его клетки отец. – Выкладывай.
– Дверь.
– Хрен тебе, – наморщил лоб батя и набычился. – Говори, как ты нас отсюда вытащишь. Решетка словам не помеха.
Очкастый пожевал челюстью. Он явно колебался.
А я зачем-то вперился в горлума.
Белесая моль хоть и задвинулась глубоко в тень, но даже отсюда я продолжал слышать, как он стучит зубами, только звук этот обрел теперь новый нервозный, но управляемый ритм. Я пригляделся. Горлум засунул в пасть пальцы правой руки и быстро-быстро барабанил ими по зубам. Это встревожило меня донельзя. Больно подозрительно он стучал. Я хотел было дернуть отца за штанину, но устыдился. И что я ему скажу? Псих стучит себе по зубам?
Горлум увидел, что я не спускаю с него глаз, вытащил руку изо рта и показал мне язык, задвигал им издевательски, что твоя змея, и скорчил такую препротивную рожу, что я не выдержал.
– Па, – дернул я отца за рукав. – А с этим?
– Этот уже приплыл. Примерки у капитана ждет.
– Хе-хе-хе, – оценил горлум, выталкивая смешки изо рта, как комки грязи. Даже отсюда я слышал запах, с которым прели его внутренности.
– Разыграем, как по нотам, – решился наконец очкастый. – Мой план таков…
– Вот это не забудь накрепко, – прошептал мне на ухо отец и больно стиснул локоть. Мы одинаковым жестом повернули головы на очкастого умника, но тот сделал вид, что интересуется собственными ногтями. Делать ему тут больше нечего. Не подслушивать же, что отец шепчет на ухо своему бедовому отпрыску.