«Вай-вай-вай! Что это? Но с другой стороны — ведь не бросил. Прочёл письмо и рискнул. Не смог пробиться со своего обычного места и рискнул с незнакомого. Машину разбил. Кстати о машине…»
— Петров, ты машину нашёл?
— Так точно, тащ полковник!
Макс удивлённо вытаращился на пожилого мужичка в ватнике.
«Ишь ты, Настоящий Полковник! Макс, хватит хохмить. Держи себя в руках!»
Он припомнил любимое кино.
«Вот. Держу — в руках! Тьфу ты! Тссс».
— Сможем вытащить?
— Вытащим. — Петров потирал озябшие руки. — Завтра с утра и вытащим.
— Ладно парни, идите-ка, погуляйте.
В голосе Сёмина раздались командные нотки. Народ дружно собрался и вышел подышать свежим, ночным, горным и жутко холодным воздухом.
— Замёрзнут.
— Выживут. Что вас, Максим, интересует?
Макс представил себя на переговорах у себя в офисе и сосредоточился.
— Всё. С самого начала. И поподробней.
Рассказ полковника занял час. Он дословно повторил то, о чём писал в письме и рассказал, о чём умолчал. О расколе, о бунте. О сотнях погибших. О том, как вместе с единомышленниками — бывшими военными решил уйти подальше от федерального округа. И как, к его огромному удивлению, за ним ушли тысячи людей, решивших, что более никто и никогда не смеет ими помыкать как скотом. Как устраивались на новом месте, как федералы расстреляли прежнего коменданта, а новый оказался нормальным человеком и помог с инструментами, медикаментами и продовольствием. И что за несколько этих тяжёлых лет, здесь, на Севере, родились сотни детишек и построены на скорую руку три больших посёлка и полсотни хуторов.
— Тяжело, конечно. Ничего нет. Живём, как в средневековье. Хорошо, что федералы витамины детям подкидывают, да нашу больницу лекарствами снабжают. Бесплатно и в большом количестве. Ну и в школы — учебники. А за всё остальное — дерут три шкуры. Вы, Максим, посылку же смотрели?
— Вы о золоте, Юрий Николаевич? — Макс улыбнулся. — Смотрел.
— Старатели из посёлков на ручьях кое-где моют. Немного выходит, но, по крайней мере, нам есть чем с югом торговать.
Макс мысленно поморщился.
«Не о том».
— Расскажите о… проводниках.
— Нечего рассказывать. Мать-алкоголичка, две дочери-наркоманки. Мать, предположительно протянет год, дочери — три-четыре. Потом — всё. Автономное плавание.
Сёмин посмотрел в удивлённые глаза Максима.
— Только не спрашивай меня, откуда я это знаю!
«Ой-ёй-ёй! А дядя то не прост! Одно знание про этих тёток, гостайна, а уж кто сколько „протянет“ это же вообще…»
Полковник понял, что сболтнул лишку. Он упёр испытующий тяжёлый взгляд в Ходока и, стиснув зубы, процедил.