Судя по гулу и вибрации железных стенок автомобиля, мы попали в грузовой микроавтобус, оборудованный сиденьями. Мне еще показалось, что сюда же затащили какие-то вещи. Очень хотелось, чтобы это оказался наш багаж, и я изо всех сил молился о безопасности для «Малыша».
Скорее всего, мой тайный партнер заметил нападающих через камеры наружного наблюдения, расположенные в коридоре, а сейчас я не слышал даже привычного пиканья сотовых телефонов. Все разговоры с внешним миром велись по характерно шипящей радиостанции, и это тоже оставалось неясным.
Ехали мы долго, и я все боялся, что вестибулярный аппарат взбунтуется. Мне с заклеенным ртом это вовсе не улыбалось.
На светофорах почти не стояли. Наверное, в любом городе мира ездить ночью — одно удовольствие. Ни машин, ни пробок…
Несколько раз показалось, что в речах наших пленителей прозвучало сочетание «Чжао сяньшен» и я подумал, что, возможно, наши с Саней догадки верны. «Зачем только этот маскарад? — рассуждал я, — Кто от этого выиграет? И почему так рано?»
Ответа не было.
Ничего не прояснилось и когда мы прибыли на место. Сначала нас вывели из фургона, и тридцать шагов я шел по гулкому подземному гаражу, поддерживаемый конвоиром.
Потом начались сплошные повороты и запахло больницей. Затекли руки. Судя по звукам, вся группа состояла почти из десяти человек. Похоже, нас пока не разъединяли.
«Интересно, мамаша Игоря Джоновича с нами?» — задумался я и в это время мы зашли в лифт.
То, как он закрывался, напомнило мне гангстерские сериалы. Звучало клацанье решеток, перемещаемых вручную. Когда пришел в действие механизм, я понял, что не так уж и неправ. Здесь не было мягкого ускорения современных лифтов, и кабина шла с небольшими рывками. По-прежнему не слышалось привычного пиканье сотовых телефонов, а только шипела рация.
Лифт остановился. Получил толчок в спину и вышел в гулкий коридор. Здесь суета оказалась несоизмеримо больше, чем в подземном гараже. Постоянное «Улю-улю». Появились женские голоса.
«Забавно, — пытался я обдумать происходящее, — Похоже на офис, вот только на дворе-то ночь глубокая …»
Еще один бессчетный поворот коридора, дверь, и конвоир твердо усадил меня на отдельно стоящий стул.
Кто-то невидимый разрезал наручники, стягивающие руки. С головы сняли изрядно надоевший мешок.
Зажмурился. Неожиданно показалось, что свет будет слишком ярким, и почему-то не хотелось менять своего состояния. Странно, но отключение от внешнего мира несло какую-то степень комфорта.
Рядом со мной оказались лишь парни в темной просторной одежде, напоминающей пижаму или кимоно — ни Рубана, ни Ольги.