— Не знаю.
— Впрочем, тебе и выбирать не надо.
Она улыбнулась и коснулась моей руки:
— Спасибо.
Так я выяснил еще кое-что: она тоже любила комплименты. Я попробовал запустить еще один:
— У тебя точно все получится.
— Может быть, — сказала она, убирая руку. — Я немножко форму потеряла тут.
Я выпрямился.
— Можешь сейчас поплавать, если хочешь.
Она тоже резко выпрямилась:
— Честно?
— Конечно.
Теперь-то я мог проявить великодушие.
Миранда улыбнулась, буквально просияла и выбежала на залитый лунным светом серебристый песок. Пока я успел ее нагнать, она уже стянула с себя Дивную юбку и оставила ее на песке, словно сброшенную кожу. Затем и топ сняла и в одном белье нырнула в волны. Немножко поплавала вдоль берега, удивительно, как быстро, сильно она гребла, разбивая ударами лунную дорожку, что соединяла меня с горизонтом. Понаблюдав немного, я махнул ей рукой.
— Эй! — крикнул я. — Давай не только кролем.
Она выбралась на отмель и встала, нижняя половина тела в воде, верхняя над водой, кожа гладкая и блестящая, как у тюленя.
— Что?
Мне мало показалось любоваться, как она рассекает туда-сюда. Хотелось чего-то… поживее.
— Можешь изобразить, как на Олимпийских играх, когда руки и ноги высовывают из воды?
Она поковыряла пальцем в ухе, словно была не уверена, правильно ли расслышала.
— Синхронное плавание? Это не мое. У меня фристайл.
— Попытайся, — сказал я вежливо, но с металлом в голосе. Не просьба, приказ.
Она помедлила, потом откинулась назад и поплыла на спине. Она вращалась и играла в воде, словно русалка, кувыркалась, делала сальто. В лунной дорожке я видел то сильные, изящные руки, то длинную, стройную ногу с оттянутым носком. Вот такое шоу по мне.
— Господи, я себя полной идиоткой чувствую.
— Давай-давай! — крикнул я. — Очень красиво.
Кто-то появился сбоку от меня.
— Линкольн.
— Не лезь, Ральф.
Но он что-то сунул мне в руку. Я посмотрел — на моей ладони лежал крупный лист. Цвета не разберешь, края гофрированные, на ракету немножко похож.
— По-моему, эти листья содержат кофеин или что-то в этом роде. Какой-то приход от них должен быть.
Я поспешно смял лист, словно запретное средство, — а ведь это был дар природы.
— Спасибо, — сказал я. — Иди теперь, поешь.
— О’кей, Линкольн.
Ральф двинулся в сторону костра, а я снова раскрыл ладонь и посмотрел, как разворачивается на ней этот жирный, сочный лист. Он будто приглашал: «Съешь меня». Я недолго медлил, гадая, как это снадобье Ральфа подействует на меня и подействует ли оно вообще. Потом я чуть-чуть его пожевал с краю и подождал. Голова приятно затуманилась, примерно так, как бывает, если слишком резко подняться с постели. Я сжевал лист до конца, продолжая любоваться Мирандой. Она плавала под светом звезд, словно в красивом диснеевском мультике. И мне вдруг стало жаль Робинзона Крузо, Изгоя, которого играл Том Хэнкс, и ребят из «Таинственного острова», «Острова сокровищ», «Кораллового острова». Всех этих парней из «Повелителя мух» и даже беднягу Эдмона Дантеса. На моем острове было то, чего никто из этих простофиль не имел.