— Мы были отобраны, — продолжала Флора. — Именно и конкретно мы. Для охоты за сокровищем. И многое другое тоже тут подстроено.
— Например?
— Козы. Каждый день мы охотимся, а попадаются только козлы. Я даже издали самку не видела. Похоже, на острове их просто нет. А это неестественно: как же они размножаются? Значит, спустя определенное время они просто закончатся.
Я молчал, обдумывая услышанное.
— И не только это. Номер твоего места, помнишь? Который не соответствовал другим? Я тогда вернулась к самолету, и ты тоже.
— Почему ты все это не рассказала мне тогда?
Она в упор посмотрела на меня.
— Мы же тогда не были друзьями. И я не знаю, что все это значит, но что-то значит. Времени осталось мало. Наверняка к началу учебного года нас отсюда эвакуируют. Но если сложить воедино все ключи — мы еще успеем, может быть, найти сокровище.
Я поглядел на озеро. Солнце — огромная золотая монета — тонуло в расплавленном золоте озерной воды. Сокровище! Мне показалось, у меня, как у мультяшного персонажа, в каждом глазу по знаку доллара. Деньги — это свобода. Будут деньги — можно всю жизнь не работать. Могу писать, изобретать, сочинять компьютерные игры. Не общаться ни с кем, если не захочу. Могу сидеть, запершись в своей комнате, как Говард Хьюз. Ну, не совсем как Говард Хьюз: идея выставлять за дверь бутылки с мочой меня не вдохновляла, — просто жить так укромно, как в ту пору, когда я учился дома, и никого рядом, кроме родителей. Но когда солнце опустилось ниже, меня постигло откровение. Я вовсе не хочу жить, как прежде. Я вот этого хочу. Хочу сидеть рядом с другом, болтать. Я помогу Флоре выиграть, если она того хочет. Первый неэгоистичный поступок в моей жизни, насколько я понимал. Я припомнил ее слова: если ты стал жертвой травли, это еще не значит, что сам ты — хороший человек. Я отъявленный эгоист, видимо, всегда таким был.
— О’кей, — выдохнул я. Слово, от которого я отказался на острове, навязал его другим. — С чего начнем?
— Охота за сокровищами, пункт первый, — откликнулась она. — Сделаем карту.
— Как?
— Давай поднимемся на гору и оглядимся. — Она широко ухмыльнулась. — Извини. Поднимемся на Монте-Кристо.
Снова она меня подначивала, а я был только рад.
— Утром пойдем?
— Нет, — сказала она, поднимаясь. — Прямо сейчас.
Я встал и пошел за ней и даже не стал говорить, что в такое время дня мы мало что увидим с вершины. Сейчас командовала Флора.
Через час, а то и через два мы добрались до вершины Монте-Кристо. До холма из камней, который я насыпал в первый день, до того самого места, где я, распуская хвост перед Себом, вычислял широту и долготу. Как я и опасался, было уже слишком темно и под собой мы ничего разглядеть не могли. Другое дело — над собой. Мы растянулись навзничь на вершине горы, друг подле друга.