— У вас был там дантист? В бункере?
Припомнился тихий гул и белый свет из-под двери с надписью «Проект „Уитлон“».
— У нас там была целая больница наготове, — честно ответила мама. — Разумеется, мы постарались заранее максимально устранить риски. Мы даже сняли с рейса тех ребят, у кого выявились проблемы со здоровьем.
— Смит и Фрая, — кивнул я.
— Именно. Люди с хроническими заболеваниями не должны участвовать в подобном эксперименте, им нужно постоянное наблюдение врача. Руби Смит — астматик, а у Конрада Фрая диабет первого типа. Это было бы опасно.
— А что случилось с серьгой, которую Флора перед каникулами воткнула себе в нос?
— Мы вытащили ее в самолете и обработали ей нос антибиотиком. Свежий пирсинг нуждается в постоянном уходе, на острове он мог загноиться. Родители Флоры дали согласие — они с самого начала были против пирсинга. И мы предусмотрели все, что могли, чтобы избежать болезней на острове. Вся еда, которой вы питались, была выращена под санитарным надзором. Рыба, козы, ягоды.
— Неужели вся?
— Да. Но, разумеется, мы не могли полностью уберечь вас от травм. Все вы получили небольшие ссадины в самолете. Но на случай перелома, например, если бы кто-то свалился с пальмы, пытаясь достать зеленый кокос, — мама снова улыбнулась, — у нас имелась высокотехнологичная медицинская помощь.
— А если бы случилось что-то серьезное? Как в тот раз, когда Гил хотел утопиться?
— Мы выслали водолаза, он был наготове, — сказал папа и подтолкнул очки к переносице.
Вот так все просто.
— А крушение? На острове-то у вас было сколько угодно медиков. Но мы же могли все погибнуть при крушении. Что бы вы тогда делали?
Родители переглянулись, потом посмотрели на меня.
До меня дошло.
— Не было никакого крушения, — почти прошептал я. — Все подстроено.
Они молчали.
— Так вот почему, — сказал я, — вот почему не было трупов. Пилот не погиб. И стюардесса тоже.
Какое облегчение!
— Но как же вы это проделали?
На этот раз ответил папа:
— Вам всем в самолете дали снотворное.
Я вспомнил угощение на борту.
— Я выпил колу. Вкус у нее был вполне обычный — впрочем, почему бы и нет.
Папа, надо отдать ему должное, чуть смутился:
— Лекарство безвкусное, да.
— Вот почему мы не помнили крушения.
— Да. Вам дали совершенно безопасное средство. Многие принимают такое снотворное, чтобы не мучиться бессонницей в долгом перелете.
— Папа, не надо подтасовок. Вы одурманили меня. И не только меня. Видимо, поскольку я несовершеннолетний, вы вправе принимать решения, но как вы добились согласия других родителей?
— Тебе уже исполнилось шестнадцать. Ты подписал заявку на курсы «Подготовка к жизни» — и ты получил их. И мы заручились не только твоим согласием, но и согласием родителей каждого участника эксперимента.