— Как вы могли? Как посмели учинить надо мной такой розыгрыш? Это же моя жизнь! Вы загубили мне целое лето.
— Ты уверен, что именно так это воспринимаешь, Линк? — спросила мама. — Потому что на основании научных наблюдений мы пришли к выводу, что ты… что тебе там скорее понравилось.
Я фыркнул возмущенно — ужасный вышел трубный звук.
— С чего вы взяли?
Вместо ответа папа очень осторожно извлек из потертого и поцарапанного портфеля какой-то предмет и поставил его на стол.
Стекло было в разводах от морской соли, на нем запекся песок, но еще угадывались очертания далеких французских гор на наклейке и призрак записки внутри.
Наш SOS в бутылке из-под минеральной воды.
Мы все посмотрели на бутылку, столь невинную с виду, стоявшую на столе между нами под ярким электрическим светом.
Папа откинулся на спинку стула.
— Знаешь, сынок, в старших классах твоя мама пользовалась большой популярностью.
Мне поплохело. Зачем парню знать такие подробности про собственную мать?
— И если поклонник просил ее телефон, а она не хотела, чтобы он ей звонил, знаешь, как она поступала?
К сожалению, я догадывался.
Мама подхватила нить:
— Я давала неверный номер. Аккуратно писала все цифры, и только одну заменяла. Так я могла быть уверена, что он не сумеет мне дозвониться и я в безопасности.
Мама отвернула крышку и вытряхнула из бутылки свернутую бумажку. Развернула листок (сколько же колец мама носила на пальцах!)
— На вершине горы ты произвел вычисления. Помнишь, какие цифры ты получил?
— Нет.
Я не лгал. Правда забыл. Столько всего произошло.
— Можем проверить. Камера все зафиксировала. Ты вычислил широту, на которой находится остров Линкольна: тридцать градусов южной.
Ну конечно. Зеленые гонады, висевшие на самой вершине горы, внутри камеры. Следившие за мной и Себом, записавшие мои подсчеты.
— А на берегу, с помощью браслета Себастьяна, ты установил долготу: шестьдесят градусов западной.
— Вам видней.
Мама протянула мне расправленный лист бумаги. Написанные моим почерком числа: «20 градусов южной, 60 градусов западной».
20 вместо 30.
Я вернул ей листок, попытался скрыть дрожь в пальцах.
— Ошибся, с кем не бывает. В глаза ей смотреть я не мог.
— Ошибся? Мы предполагаем, что ты намеренно заменил одну цифру.
Я промолчал.
— Почему ты так поступил, милый?
Папа снова подался вперед:
— Мы предполагаем, ты хотел остаться. Не навсегда, но затянуть? Это ведь был всего четвертый день. Мы полагаем, к тому времени ты уже сообразил, что остров — место, где ты можешь преуспеть, где от тебя все зависят, где ты станешь лидером.