В тот вечер все ели моего козла, приготовленного на моем костре, приправленного моей морской солью и тимьяном с моей горы. Ничего вкуснее в жизни не едал.
Наутро я решил, что настало время окончательно укротить Себастьяна Лоама. Сделаю его своим помощником, когда отправлюсь вычислять широту и долготу, координаты моего острова. Эту информацию следовало указать на записке, прежде чем бросить бутылку в море. Конечно, у нас имелся черный ящик самолета, мы его убрали подальше от прилива в кусты на дальнем краю берега, и, наверное, нас уже вовсю искали, но я с самого начала запланировал бросить в море бутылку с запиской, как только мы справимся с самыми неотложными задачами — найдем пищу, воду и укрытие. Правда, теперь уже я не мечтал о том, чтобы нас спасли как можно скорее, но у нас буквально истекало время, пока еще можно было сделать нужные расчеты: в фитнес-браслете Себа кончался заряд.
На утреннем собрании я спросил:
— Сколько еще заряда в браслете, Себ?
И он довольно послушно проверил:
— Около суток осталось.
— Хорошо.
Я вышел в центр круга и резко хлопнул в ладоши, но тут сообразил, что именно так делал ненавистный спортофашист, директор Осни мистер Ллевеллин, и засунул руки поглубже в карманы шорт, чтобы никогда больше не уподобляться ему.
— Итак. На завтрак стейки из козлятины.
(Накануне после пира я срезал все оставшееся мясо с костей и завернул его в листья, чтобы сохранить до утра).